— Забавно! — совершенно позабыла о том, что рядом находилось опасное существо. А вот оно, в отличие от меня, увлекшейся созерцанием и нахлынувшими эмоциями, все это время пристально наблюдало за мной. — Неужели, Дез тебе ни капельки не нравится? Еще не встречала кого-то, кто бы так реагировал на братца. Согласись, он неотразим! В нем море обаяния и всего того, что так ценится нами, женщинами.

— Все так, — со вздохом, вынужденно признала я, — но, когда любишь, перестаешь смотреть на других мужчин, какими бы привлекательными они не казались. И мне искренне жаль его.

— Жаль? Эллерванга всего Темного эллерата? Сильнейшего демона и властителя всех земель по эту сторону Красной пустыни? Ты ничего не перепутала, девочка? — от Лангерции накатывали всевозрастающие волны возмущения. Она верила в то, что говорила и в безоговорочный авторитет брата. И судя по всему, готова любой несчастной, несогласной с ее мнением, доходчиво вбить в голову, что лучшего мужчины быть не может. — И почему же? Может, просветишь?

— Зачем? — пожала плечами, — кому нужно мнение человечки? — последнее слово выделила особо, добавив голосу иронии и сарказма.

— И все-таки? — демоница подалась вперед, при этом в глубине взгляда опасно полыхнули огоньки пламени.

Мда, явно не любит, когда ей перечат.

— Я считаю, что при всех возможностях и преимуществах вашей расы, в большинстве своем демоны несчастные и одинокие. Вы ступаете по головам, лишь бы урвать кусок власти или богатств, но в итоге теряете самое важное — себя. Жажда потребления, алчность, бесконечная борьба и склоки — вот что составляет смысл жизни многих. Вы разучились любить. Разучились чувствовать. Разучились отдавать, не требуя ничего взамен.

— Да что ты понимаешь в нашей жизни, несчастная? — демоница нависла надо мной, стиснув ладонью шею. Отросшие ногти, хотя по ощущениям, так, вполне себе острейшие когти, впились в кожу. — Мне ничего не стоит убить тебя, — прошипела прямо в ухо, — и никто не спасет. Возможно, придется заплатить за это определенную цену, но тебя-то это уже не вернет. Не представляешь, чего стоит сдержаться и не сдавить посильнее.

— Ты не сделаешь этого, — гулко сглотнув, просипела в ответ, — брат тебя, может, и простит. А вот Рей — никогда.

Липкий страх, что на мгновение проскользнул в эмоциях Лангерции, подтвердил, что слова попали в цель. Как и Дезварт, она до ужаса боялась Крейгсхарта. Его силы. А если так, то удивительно, почему он до сих пор не уничтожил эту парочку и не захватил власть в свои руки. Очевидно, что ему это попросту не нужно. И Анилоки прекрасно знали об этом, потому и постоянное ожидание удара в спину. Сами бы они уже давно устроили переворот и уничтожили такого серьезного противника. Но император слаб уже тем, что допустил в своем окружении врага, который заведомо сильнее его. Только вот гордость и завышенное самомнение не позволили признать очевидные факты.

Рей не простит им! — только сейчас сама поверила, что это, действительно, так. И не я тому причиной. На моем месте могла быть любая… гм, хочется верить в свою исключительность, но от правды не убежишь. Похищение — это последний гвоздь в гроб Анилоков, который мой демон заколотит с огромным удовольствием. Кто знает, где он сейчас? И с чего вдруг Дезварту вламываться в дом первого аррея, прекрасно зная о том, что его нет в городе? Как ни прискорбно осознавать, но слишком многого я не знала. Все мои предположения строились на догадках и внутренних ощущениях. В реальное положение дел никто и никогда не посвящал. Тем не менее именно меня использовали как рычаг давления. А это, знаете ли, неприятно. Стоило эллервангу пробивать защиту дома, чтобы тут же уйти? У него, наверняка, имелась определенная цель. А тут я под руку подвернулась, ну а Ройсо с Иллизаром бурной реакцией лишний раз подтвердили мою ценность. Слишком уж очевидные тут напрашивались выводы.

За размышлениями не заметила, как исчезла когтистая лапа с шеи. Только учащенное дыхание за спиной выдавало присутствие Лангерции.

С чего бы ей так нервничать? — оторвавшись от созерцания собственных коленей, перевела взгляд на центр комнаты.

Эхм, — щеки мгновенно запылали при виде открывшейся картины.