Обнаженный Дезварт во всеоружии как раз намеревался осчастливить ту самую незнакомку, что держалась особняком. Однако несчастной девушка не выглядела. Полностью обнаженная, она выгибалась под ласками трех демониц. Неумелая, стыдливая, все еще цепляющаяся за остатки сознания, тем не менее новенькая горела таким желанием, что у меня самой закружилась голова. Уверена, жертвенная овечка и не заметила, как нежные ручки наложниц сменились крепкими объятиями хозяина. Он раздвинул в стороны сомкнутые колени и одним движением вошел в податливое тело. Испуг и отголосок боли, который, наверное, только я и заметила, подтвердили, что очередная невинность пала под жарким натиском чужой воли. Двигался эллерванг в рваном учащенном темпе, замедляясь на секунду или две, чтобы сменить позу, и снова вбиваясь на полную силу. О том, что испытывала при этом его партнерша, не берусь судить. Общий фон возбуждения, замешанный на пряном запахе секса, сводил с ума всех присутствующих. Иначе, как оргией, где все присутствующие заразились помешательством на фоне вожделения и похоти, не назовешь. Я и сама невольно поддалась безумию, желая оказаться на месте молоденькой наложницы. Ее стоны и ахи, животное совокупление и откровенность действий, затрагивали такие струны, о которых я и не подозревала. Если можно было закрыть глаза и не смотреть, отрешиться от всего, то это бы меня спасло. Но даже не видя, что творится в десяти шагах, многократно усиленное желание волей-неволей вызывало ответное чувство.

Закусив губу, подтянула к себе колени и, уткнувшись в них головой, крепко обняла обеими руками. В том, что дар сыграл со мной дурную шутку, не было ничего удивительного. В моменты нашего единения с Реем я не различала той грани, что отделяет мои желания от его. Возможно, сейчас я бы справилась, пересилила себя. Но ведь зелье! Оно действовало. И тот пожар, что уже горел внутри можно остановить лишь одним способом. Это пугало до колик в животе и, что еще хуже, в смеси с этим рождало дикую жажду близости. Казалось, дотронься кто сейчас, и я взорвусь от напряжения. Неудивительно, что все мои эмоции упали на благодатную почву. Зал наполнился сладострастными вскриками. Взрывы чужого удовольствия, как игра на оголенных нервах, взвинтили до наивысшей точки напряжения. И это не осталось незамеченным. Робкие прикосновения чьих-то рук, до ужаса приятные, необходимые, заставили трепетать каждую клеточку. Затуманенным взглядом посмотрела на ту, что гладила по плечам, скользила по рукам и груди, сминая ставшее податливым тело, и осознала, что у меня нет сил сопротивляться. Оранжевое пламя, горящее в глазах демоницы, ни на секунду не давало усомниться, что она желает получить здесь и сейчас. Лангерция точно знала, что мне необходимо, предугадывала каждый порыв и откликалась на малейшую реакцию тела.

Слабый протест сознания, который каким-то чудом позволял удержаться на грани и окончательно не скатиться в пропасть, она подавила поцелуем. Брезгливость и неприятие, мысль о том, что сильно пожалею, если допущу все это, сгорели в пламени охватившего пожара. Ласковая и нежная, страстная и напористая, она подстраивалась и мгновенно меняла тактику, остро чувствуя мои желания. Единственное, чего не могла дать демоница, ощущение наполненности внутри, ритма движения, которому подчинялось тело, подсознательную жажду удовлетворения первобытных инстинктов и познание ответной дрожи мужского естества, изливающего горячее семя. Но и тут Лангерция нашла выход. В ее руках оказалось серебряное дилдо, анатомически точно повторяющий мужской половой орган. Чуть холодящий кожу металл, коснувшийся самого сокровенного местечка, сорвал с губ громкий стон. Прикосновения головки к лепесткам губ и дразнящие движения довели до исступления.

— Ну же! — взмолилась, не в силах терпеть эту пытку, — сделай это!

Лангерция и сама была на грани и, казалось бы, в полыхающих безумием глазах нет и капли разума, но она услышала. Хищно улыбнувшись, с изяществом кошачьей грации подтянулась повыше, замерев на уровне груди, и, не сводя пристального взгляда, накрыла губами чувствительную горошину соска. Одновременно с этим и твердый металл заполнил меня изнутри. Как сорвавшая плотину вода, сотрясающая землю и смывающая все на пути, я вознеслась на высшую точку удовольствия. Слабый вскрик перекрыли другие, более мощные и многоголосные. Среди них различила и ликующий рык зверя, и томный стон демоницы. От переполнившей эйфории я ничего не соображала, жаждав только одного — чтобы это никогда не заканчивалось. Подогреваемая желанием десятков живых существ, хотела еще и еще.

Оглушающий раскат грома, раздавшийся в помещении, треск и ощущение того, будто воздух уплотнился и, превратившись в вязкий кисель, обездвижил каждого, кто находился в императорской спальне. Демоны замерли, словно могущественный волшебник одним махом обратил всех в восковые фигуры.

— Что происходит? — читалось изумление на застывших лицах. Парализованная неведомой силой, я, как и все, таращилась на происходящее. Полупрозрачный купол, накрывающий комнату, сверкал блуждающими всполохами. А в центре, прямо над кроватью эллерванга, кто-то невидимый продавливал барьер. Со стороны выглядело все так, будто мы находились внутри мыльного пузыря, а снаружи его пытались проткнуть чем-то острым. Мыльная пленка растягивалась, принимая форму конуса, обращенного вовнутрь, но не спешила рваться. Именно из-за громадного давления купол трещал и переливался, тогда как раньше был невидим и никак не проявлял себя.

— Лангерция, забирай человечку и беги!