– Зовите меня Ярославой или просто Славой, – коротко сообщила она. – А не могли бы вы вместо прогулки отправиться в оружейный зал? Без меня, – при этих словах лицо зомби расстроенно вытянулось, а челюсть с сожалением клацнула. Слава поспешила добавить: – Дело в том, что там сейчас выступают танцовщицы. Которые понравятся вам гораздо больше, чем я.

– Что за вздор! – воскликнул дон Серджио, одновременно становясь на колено и пытаясь завладеть рукой Славы, которую та поспешно спрятала за спину. –  Красивее и добрее вас нет никого, уверен. Моя спасительница, соблаговолите оказать мне честь и позвольте запечатлеть поцелуй на вашей белоснежной коже.

Дон Серджио потянулся к Славе, оправдывая звание ловеласа. На его полуистлевшем лице отобразилось неземное блаженство. Еще бы, сидя один, в заточении, он и мечтать не мог о таком подарке судьбы. Одинокая обнаженная девушка в подземелье – мечта любого узника.

– А вот это уже лишнее! – Слава поспешно отказалась. Приосанилась и, не спеша переходить к решительным действиям, ограничилась предупреждением: – Да будет вам известно, дон Серджио, что я являюсь невестой магистра ордена Золотой лилии. С вашей стороны крайне невежливо целовать будущую жену вашего нынешнего хозяина.

Странно, но это замечание подействовало. Дон Серджио оказался порядочным гротецианцем и джентльменом. Зомби, но джентльменом. А услышав о том, как некий мерзавец решил присвоить себе место магистра, а его дочерей и невесту держать в качестве заложниц, пришел в неописуемую ярость.

– Покажите мне этого Витэго! – рыкнул он, готовый ринуться на каждого, кто обидит его прекрасную спасительницу. – Я оторву ему голову! Покрошу на множество кусочков и…

– Просто отвлеките его и стражу ненадолго, – попросила Слава. – И не говорите, что видели меня.

– Сделаю все, что смогу, прекрасная донна, – с восхищением произнес зомби тягучим, мертвенно-бледным голосом. – Мое сердце давно превратилось в прах, но я знаю, что такое любить. Бегите, и да пребудут с вами все силы Света.

Дон Серджио был столь любезен, что отвлек охранников, позволяя Славе незамеченной выбраться из подземелья, а уж после ринулся в оружейный зал, устроив там настоящее светопреставление. Бесстрашный и решительный, он сдался только ближе к утру, успев навалять по меньшей мере тридцати охранникам, а одному проломить голову троном магистра. Удары пик и топоров не приносили ему ни боли, ни тем более смерти, лишь злили сильнее.

Пока зомби неистовствовал, Слава благополучно добралась до загона Макова цвета. Девочки поджидали ее, сидя на ворохе соломы. Дэлия спала, как обычно после порции драконьего молока. Завидев любимую няню, Карла и Карина повыскакивали ей навстречу.

– Что это на тебе?

– Ты лишила дона Серджио ливреи?

– Он напал на тебя?

Они забрасывали Славу вопросами. На которые она не успевала отвечать.

– Ваше зелье перестало действовать как раз в тот момент, как я открыла камеру, – призналась Слава. – И дон Серджио был так любезен, что одолжил мне свой камзол.

Девочки удивленно переглянулись.

– И ты не побоялась показаться перед ним... раздетой?

Слава улыбнулась, представив, как ошарашила дона Серджио своим появлением

– Девочки, после ваших проделок я уже ничего не боюсь. Тем более каких-то зомби. Правда, ливрея Серджио Ї не лучший вариант одежды для побега. Так что у меня сорок пять секунд на переодевание, и бежим, пока дворецкий-зомби отвлекает охрану. Маков цвет готова?

У девочек одновременно поникли плечи. Карина шмыгнула носом, а Карла, ковыряя мыском легкой туфельки едва заметную дырку в полу, проговорила:

– Она не полетит.

– То есть как?! – опешила Слава.

Маков цвет была одним из немногих ее друзей. Разве могла она отказаться помочь ей и дочерям магистра, которого боготворила?

Дракониха рода Арсани отличалась живостью ума и аристократичностью, свойственной всем высшим существам. Слава была одной из немногих, с кем она пожелала разговаривать, и даже разрешила новой няне, объявившейся в замке, почесать ей пузо и наполнила ее ведро своим молоком. Сейчас же Маков цвет или Маковка, как ласково называл ее магистр Дрэго, дремала в своем загоне, уложив приплюснутую голову на чешуйчатый хвост. Кончик ее раздвоенного, как у змеи, языка слегка подрагивал при дыхании, а широкие бока мерно вздымались и опускались. Издали ее можно было принять за гору самоцветов, переливающихся всеми оттенками красного даже без солнца.

– Маковка, ты спишь?.. – осторожно спросила Слава, подойдя ближе. Спрятала руки за спину, боясь, что чрезмерно панибратское поглаживание обидит и рассердит высшее существо.

Дракониха не шевельнулась, но приоткрыла один глаз.

– Сказала же, никуда не полечу.

И тут же закрыла снова, вздохнув как-то особенно глубоко.