Хорошо, что шлем гасит крики. Иначе голос инспектора оглушил бы меня сразу после старта. Этот… истерик, начал орать сразу, как только машина начала движение и не переставал, пока мы не начали входить в первый поворот. Позже он то ли смирился, то ли молился, то ли всё же ему удалось оглушить меня, но криков я уже не слышал, хотя при поворотах налево вполне видел его беспрестанно шевелящиеся губы на бледном, но вспотевшем, лице под шлемом. Одной рукой парень держался за кожаную петлю над дверью, другой, правой, схватился за низ сидения, то и дело пытаясь ухватиться за ручник. Чего я ему сделать, конечно же, не давал, отталкивая своей левой. Похоже, инструктор не понимает, сто если он дёрнет за ручник, мы точно перевернемся, до этого уйдя юзом. Но, после первого круга по извилистой трассе парень пришёл в себя, даже перестал предпринимать попытки хвататься за что ни попадя, и я стал наслаждаться поведением машины на почти идеальном покрытии гоночного трека.

Ничего особенного выжать из машины не получалось, хотя из-за низкой посадки или еще чего, мне казалось, что машина просто летит. Но, глядя на круглый стрелочный спидометр, расположенный посередине торпедо, я успокаивался и пытался дожать хотя бы до ста. Стрелка застыла у отметки в девяносто и ни в какую не хотела двигаться дальше. Наверное, стоит какое-нибудь ограничение, решил я, и больше не пытался выжимать максимум, придумав себе новую игру: проехать как можно больше поворотов с максимально разрешённой скоростью. Как ни странно, машинка вполне неплохо справлялась, а где не справлялась, тонкие колёса уходили в занос, тем самым, не давая нам опрокинуться. Но иногда получалось уложиться и в апекс, если я правильно помню значение этого слова. Спрашивать у инструктора и отвлекать его не стал. Да и не услышал бы он: машина очень шумела, издавая всевозможные звуки ото всех частей, начиная от колёс, и заканчивая стуком наших с инструктором шлемов об жестяной потолок. Но машиной и её управляемостью я был доволен, разве что она немного жестковата, но это можно и исправить. Даже если поставить колёса чуть побольше, уже будет лучше.

Доезжая до линии старт-финиш, я старался запомнить все свои эмоции и мысленные заметки. В первую очередь нужно снять ограничение в девяносто километров в час, иначе весь придумываемый мой маркетинговых план пойдёт насмарку. Машину просто не будут брать. Второе — спидометр посередине — это, конечно, стильно, но очень неудобно. Третье — нужно или потолок сделать повыше, или сидения пониже. Машинка прыгучая и биться головой об железную крышу — такое себе удовольствие. Ладно, мы с инструктором были в шлемах. Без этой защиты содержимое наших голов давно превратилось бы в кашу. Хм, а если крышу сделать из пластика? Да и другие внешние элементы, тот же капот и бампера… Нужно запомнить… Еще нужно придумать, как избавиться от шума в салоне…

Машина остановилась, и я, улыбаясь от уха до уха, снял шлем. Посмотрел на инструктора, но тот сидел, так и не отпустив лямку. Пожав плечами, я освободился от ремня безопасности и вышел. Навстречу ко мне уже шёл обеспокоенный Вилсон.

— Мэттью, как ты? — осмотрел он меня. — Не ушибся?

— Да нет, спасибо. Всё прошло штатно, — я с сомнением просмотрел на инструктора, всё так же застывшему на месте со взглядом в одну точку перед собой. — Машина показала себя очень хорошо. Но медленная, больше девяноста разогнать не получилось. Похоже, стоит какое-то ограничение.

— Девяносто? — опешил Вилсон, с расширенными глазами смотря то на меня, то на инструктора. — Ты разогнал эту табуретку до девяноста миль в час?

Миль? Об этом я что-то не подумал… В одной миле чуть больше полутора километров… По телу прошли мурашки, смытые потоком холодного пота. Губы растянулись в безумной, неконтролируемой улыбке. Я пытался войти в поворот на ста пятидесяти километрах в час?!

— Вилсон, помоги инструктору, пожалуйста, — произнес я тихо, развернувшись на трясущихся ногах и двинувшись в сторону машинки. Нужно присесть, иначе точно ноги не выдержат. Теперь понятно такое странное поведение инструктора в начале заезда и его абсолютное бездействие в конце. Парень, похоже, успел попрощаться с жизнью, а вот теперь знакомится с ней заново.

Весь обратный путь Вилсон читал мне лекцию о недопустимости халатного отношения к своей жизни. Я, конечно же, понуро опустив голову, поддакивал, даже не вслушиваясь в речь главы СБ, с головой уйдя в размышления о машине. Если эта машина способна на стандартном моторе выдавать сто пятьдесят километров в час, сколько получится выжать из модифицированного Куперами мотора? Двести? Двести пятьдесят? Если же еще и облегчить кузов, и немного поколдовать с аэродинамикой? Столько интересного ожидает меня в ближайшее время!..

— …Мэттью, может скажешь что-нибудь? — Дональд, приложивший палец к клавише «энтер», с рассеянной улыбкой посмотрел на меня и обвёл взглядом остальных в хижине. Ребята явно нервничали. Эми грызла ноготь большого пальца глядя перед собой, Нил всё время то поправлял длинные кудрявые волосы, то растрёпывал их обратно, ходя взад-вперед у бильярдного стола. И только мы с Питером, который решил остаться с нами на момент запуска, не выказывали особых эмоций. Питер, естественно, еще не проникся проектом, отчего и не волновался, мне же волноваться, как руководителю, было категорически нельзя. Хотя поджилки и тряслись.