И Ромм потёк, что оплавленная свеча. На несколько дней он переселился к нам в гостевую спальню, якобы на то время, пока от тирры Лиланны не съедет очередная группа претенденток на роль тёщ и невест. В действительности же по его мечтательной физиономии без единого намёка на осознанность было и так ясно, что Амур шмальнул по нему как минимум из гранатомёта. В этом состоянии он готов был делать что угодно, лишь бы рядом с Лаюшей. Чтобы не тратить его розовые сопли непроизводительно, я направил их [розовые сопли] на лопатки турбины новой экономики. Пришлось сестрёнке поработать моей секретаршей. Она восприняла всё как игру и стала весело носить своему ухажёру на подпись от меня бумажки. Он их подписывал не глядя и, уж тем более, не читая. Так весело, под звонкий смех и игривые взгляды этой лисички, тиррство обзавелось утверждённым бюджетом на следующий год (с заложенными на два порядка большими доходами), учреждёнными центральным столичным госпиталем для всех без разделения на сословия, университетом и военно-религиозным орденом с правами разведки, контрразведки, пограничной стражи и бюро расследований. Последним документом, на котором Ромм всё же начал приходить в сознание, был указ о создании особой экономической зоны в городе Доал. Доал располагался на северо-восточной границе тиррства, был вторым по величине и едва сводил концы с концами за счёт чахлого потока авантюристов, которые оттуда отправлялись на поиски, чем бы поживиться в пустошах.

— Шелд, рассказывай, что я только что подписал и чего ты всеми этими указами добиваешься? — моему сюзерену наконец удаётся частично скинуть морок и он вламывается в мой кабинет вслед за Лайей, отдающей последнюю порцию подписанных указов.

— Ты надеешься такими разговорами усыпить мою сестру? — вопрошаю я, иронично выгнув бровь.

— Ой, мальчики, я пойду распоряжусь насчёт обеда, — хихикнула сестрёнка, упархивая за дверь, — А вы можете поговорить о делах! Не скучайте!

Ромм проводил её вновь остекленевшим взглядом, грустно сглотнул и повернулся ко мне.

— Колись, во что ты меня впряг.

— Я, твоя светлость, пытаюсь твоё тиррство из захолустной дыры в центр мира превратить. А для этого нужно что? Деньги, сила и влияние! Но начать надо именно с денег. У тебя сейчас в казне мышь повесилась. Даже на свадьбу с моей сестрой твоей заначки не хватит. Или ты на ней жениться не намерен? — я грозно нахмурился и замолк.

— А что, она согласится? — сбитый с толку резким переводом темы Ромм широко распахнул глаза.

— А ты спроси. Кстати, если она даст согласие, то часть её приданного можно будет в экономику тиррства начать вливать хоть завтра, я тебе на слово поверю.

У Ромма отвисает челюсть. Увязать свои эротические фантазии с возможностью наполнения совершенно пустой казны ему никак в голову не приходило. Пока он думает, провожу контрольно-добивающий удар:

— Насколько мне известно, максимум, что готовы дать за тех кумушек, что кудахчут вокруг твоей матушки сейчас — пятьсот тысяч золотых. А я за Лайю даю пятьдесят миллионов. Двадцать пять миллионов золотыми и серебряными слитками, остальное — полным оснащением и обучением твоей дружины на уровне, не доступном ни одному из существующих государств, оборудованием границ с Эльфарой, Тардией и короной так, что мышь не проскочит. И созданием нескольких преуспевающих предприятий, которые также передам вам. Ну, сможет такое приданное перебить хоть кто-то?

Ромм завис. Он-то думал, что внезапно вспыхнувшее чувство окажется глубоко убыточным, а тут такой расклад, что даже присниться не мог.

— Шелд, ты точно меня не разыгрываешь?

— Нет. Иди, договаривайся с Лайей и своей матушкой, а я всё, что обещал — обеспечу. Матушке рассказывай только о деньгах. И лучше уменьши сумму до пяти миллионов. И так слухи пойдут ненужные, а уж подогревать их самим точно не стоит.

То ли окрылённый, то ли пыльным мешком тюкнутый, без пяти минут окольцованный, Ромм отправился делать предложение руки и сердца. По тому, какие взгляды бросали друг на друга во время обеда эти два голубка, было и без слов ясно, что сестрёнка даже для приличия не стала трепать жениху нервы и водить меж двух берёз в ожидании ответа. Так что после обеда тирр Минк отправился уведомлять матушку, что скоро собирается создать новую ячейку общества.

Тирра Лиланна относительно легко приняла внезапный факт, что её сын решил жениться по любви. Она, конечно, слегка попыталась понудеть, мол где тирр, а где мерла, но когда ей был озвучен размер приданного, она просто на некоторое время выпала из реальности. Даже озвученные десять процентов от того, что я на самом деле давал за сестру, были на уровне самых богатых тирр и принцесс. О такой сумме матушка Ромма не смела даже помыслить. А когда она узнала, что под честное слово её сына я готов доставить слитки в течении недели, все сомнения были отметены окончательно. На самом деле все разговоры о деньгах были довольно абстрактными и условными: можно было золотом хоть центральную площадь замостить. Но озвученная мной сумма была предельной, которую можно было влить в течении трёх-пяти лет в экономику не вызывая гиперинфляцию и нездорового внимания соседей.