В июле я накатал письма в ФСБ и Следственный комитет. В подробностях поведал о том, как всё будет развиваться, если ничего не предпринимать, и призвал поскорее отреагировать на фигню с лабораторией.

С чего им мне верить, да? Шаблонные попаданцы (помимо того, что продавали песни из будущего) упоминали обычно несколько громких дел, которые скоро должны были прогреметь. Я же не пошёл проторённым путём — и тупо выдал «чекистам» по памяти протоколы самых известных автоспортивных соревнований на три месяца вперёд. Указал отрывы с точностью до секунд или круга схода с дистанции. Естественно, кроме чемпионата, в котором участвовал сам: этот кусок истории я уже изменил своим вселением в Жумакина. Следакам такое было бы до лампочки совершенно. А вот из безопасников, если повезёт, кто-нибудь да обратит внимание.

Разумеется, светиться я не хотел. Поэтому отпечатал тексты писем на принтере, прикасаясь к листам только руками с надетыми полиэтиленовыми пакетами; аккуратно залепил конверты (чтобы не оставлять ДНК, использовал клей-карандаш). Так и быть — нацарапал от руки печатными буквами конечный адрес. Вряд ли это станет зацепкой.

Оставалось незаметно опустить письма в почтовый ящик. Но меня тогда всюду возили на машине, причём с охраной, даже усиленной после похищения. Так что, проезжая мимо одного почтового отделения, я несколько раз присматривался к камерам наблюдения на той улице и на соседних.

А в конце июля, незадолго до отъезда в Аластаро, попросил однажды остановить машину за пару кварталов, надел тёмные очки и натянул капюшон кофты (длинный рукав закрывал бинт на кисти), дошёл до ящика, бросил в щель письма, держа их через ткань одежды. Затем купил на углу мороженое, чтобы оправдать отлучку, вернулся к машине и там уже снял «маскировку». А через день случайно «потерял» очки и кофту, проходя мимо мусорного бака около дома.

Своё дело я сделал — надо было только ждать: последует ли отдача? Достаточно ли этого, чтобы дать нашим хотя бы немного форы в принятии решений? Я мог о том лишь догадываться.

Но у меня получилось.

Когда я вышел в начале октября из отключки и мне разрешили почитать новости в Интернете, — тогда-то я и узнал о том, что двадцать седьмого сентября ФСБ задержала руководителя лаборатории и его зама.

Реальность стронулась с мёртвой точки.

Доклад ВАДА, однако, вышел в срок — но был довольно голословен и содержал больше истерических обвинений, чем фактов. Впрочем, этого хватило, чтобы на Западе зашевелились и лишили-таки аккредитации РУСАДА.

Но камешек из основания этой пирамиды лжи и ненависти всё же был выбит. И рано или поздно вся она начнёт рассыпаться.

Не будет интервью — не появится расследование Ричарда Макларена. Скорее всего, мы отвоюем право участвовать в Рио без жёстких ограничений.

ВАДА не получит украденную базу данных — не будет четырёхлетних санкций. А если попробуют, то мы надавим.

Сила должна быть в правде. Почему же всегда оказывается ровно наоборот?

Надо уметь отстаивать собственную позицию. Так же, как я отстоял своё право быть гонщиком.

* * *

Было довольно поздно, когда я зашёл к родителям поболтать перед сном и пожелать спокойной ночи.

Но они меня удивили.

Когда мама открыла мне дверь номера и я вошёл, то увидел, как папа разливает по бокалам шампанское.

— Привет. Я что-то пропустил? — поинтересовался я, проходя в большую комнату, и плюхнулся на диван, а мама подсела за стол к отцу.

Бокалов было два — мне по контракту не разрешалось пить ничего такого. Разве что если в гонке попаду на подиум.

— Пока не так уж и много, — ответил отец, поставил на стол бутылку и взял свой бокал. — Я сегодня сделал важный для себя выбор. Я ухожу из строительного бизнеса.

— Вот это поворот, — я почесал затылок. — И чем же ты планируешь заняться теперь, если не секрет?

— Мы с Миленой верим в тебя, Миша, и понимаем, что значат для тебя гонки. И я подумал, что, может быть, в этой сфере и у меня выйдет добиться большего…

— Э-э, погоди, в смысле? — не понял я. — Ты о чём?

— Нет, сам кататься я уже слишком стар, — хохотнул он. — А вот дать другим… Как насчёт картодрома? Небольшого для начала. Плюс ретейлинг экипировки, м-м?

— Звучит неплохо, — сказал я. — Только вот как ты планируешь это провернуть? У тебя сейчас не лучшая репутация, чтобы брать кредит для бизнеса в России…

— У меня есть друг в Финляндии — учились вместе… — Отец задумчиво покачал бокалом, любуясь пузырьками. — Я с ним недавно связался, и он согласился присмотреть для меня какой-нибудь вариант. А деньги на раскрутку я найду. Не стоит считать этот вопрос нерешаемым. Ну что? За новое дело!

Родители чокнулись и выпили.

А я ощутил, что работаю чересчур мало, чтобы оправдывать связанные со мной надежды.