— Блюдят нравственность женской части учащихся, чтобы ни к ним никто не приходил ночью и ни они никуда не бегали. Здесь в принципе всё объяснимо, проблемы никому не нужны, но ведь хочется иногда в гости сходить, так сказать на чашку чая, можно с пирогом, — подумал я и затаился в кустах. Кусты оказались смородиной, поэтому я провёл время не просто так, а наелся ягод. Завтрака, обеда и ужина ведь у меня не было, поэтому есть хотелось так, что мне было всё равно что есть, главное чтобы съедобные было. В темноте было не видно, какого цвета была смородина, но она была крупная, а на вкус оказалась кислой, видимо ещё не созрела.

Ночной патруль кружился минут двадцать вокруг кустов, где я прятался, не позволяя мне выйти. Я уже хотел их на некоторое время в статуи превратить, но место было неподходящее, из любого дома мог кто-то выйти, а тут на тебе — скульптурная композиция! Когда они наконец-то ушли, я пошёл заглядывать в окна.

Практически во всех домах, где был свет, все девушки что-то либо увлечённо читали, либо не менее увлечённо писали. Я, честно говоря, даже удивился такой ответственности к подготовке домашнего задания. Дунра нашлась в девятом по счёту осмотренном доме и тоже на момент моего появления что-то учила. В доме с одной единственной комнатой она была не одна, с ней находилась ещё одна девушка, рыжая и худая как стебель тростника. Она видимо уже выучила всё, что было задано и легла спать, отвернувшись к стене, чтобы свет не мешал.

Минуты через две моего стояния перед окном, Дунра наконец-то меня заметила и чуть не закричала от неожиданного появления такого ночного гостя как я.

— Ты совсем с ума сошёл? В университетскую деревню для девушек мужчинам, кроме преподавателей, вход запрещён! — набросилась на меня Дунра, как только вышла из дома.

— А меня тут нет и не было, конечно, если ты обо мне никому не расскажешь.

— Уходи, пока тебя не увидели.

— Как только ответишь на один вопрос.

— Спрашивай только быстро.

— Как поступить в ваш университет, что для этого нужно, разумеется, кроме наличия дара?

— Деньги нужны, пятьдесят золотых монет за год обучения, а зачем тебе это?

— Сколько раз тебе говорить, если спрашиваю, значит надо. Тебе что всегда нужно знать, зачем и почему, без этого никак?

Дунра ничего не ответила, лишь показала, в какую сторону мне лучше идти, после чего вернулась в дом.

— Пятьдесят монет значит. Это получается что мне нужно отреставрировать двадцать пять физиономий или четыре полных тела, — подсчитал я, сколько нужно сделать, чтобы собрать такую сумму. — Да, видимо придётся согласиться на предложение мадам Каролины, потому что Бон такое количество клиентов быстро найти не сможет.

Через полчаса я уже был возле пристани острова и наблюдал за лодочниками. Как только та лодка, на которой сюда прибыл, разгрузилась, я ползком добрался до воды и снова как крокодил, проплыл по мелководью до причала, где она находилась. Лодочник ничуть не удивился, увидев, как в его лодку вползает человек в чёрном костюме и накрывает себя полотном плотной ткани.

— С тебя две серебряные, — тихо сказал лодочник и грузчик в одном лице.

— Будут, только не сейчас, а как доберемся до городской пристани, — также тихо ответил я.

Вскоре лодка качнулась и, отчалив, стала набирать ход. Двигателем служило весло, одно, но зато широкое как лопата для уборки снега. Мощность составляла одну человеческую силу, а обороты зависели от настроения лодочника. Мало денег — медленно движется, — много денег — быстро. В моем случае денег за поездку в один конец было очень много, лодочник за день зарабатывал в четыре раза меньше. Чтобы скорее получить обещанное серебро, лодочник выложился по полной, до городской пристани долетели, как на катере.

— Вот, держи, я слово всегда держу, сказал, что отдам, значит, отдам, без вариантов, — я отдал лодочнику две монеты и пообещал, что мы скоро снова встретимся.

По опустевшим и тёмным городским улицам, пешком добрался до таверны Бона, так как ни одного извощика найти не получилось.

— Бон, открывай, это я! — я постучал в дверь, сначала кулаком, а потом ногой, чтобы он уж точно услышал. Через минуту дверь открылась и передо мной, лишь в одних кальсонах, предстал заспанный Бон.

— Привет, мне, пожалуйста, ужин и бадью с горячей водой, ещё нужна бритва и костюм надо постирать. Костюм можно постирать завтра, остальное сейчас, я к себе, там буду ждать. Да, чуть не забыл, устрой мне встречу с женой градоначальника.

— Завтра с ней встретиться точно не получится, если только ночью, да и то под вопросом.

— Почему под вопросом?

— А ты что разве ещё не знаешь, что наш градоначальник того, в ящик сыграл?

— А что так сразу? Он, можно сказать, снова молодую жену получил и тут на тебе.

— Сердце у него как говорят, слабое оказалось, помолодевшую Каролину увидел и в эту же ночь помер.

— А что Каролина?

— А ничего, все деньги ей достались, а имея деньги, найти нового, ну, ты сам понимаешь кого, не проблема.