— Не нужны лешим деньги, ты глупая, что ли, совсем, они дарами леса кормятся. Деньги им неинтересны. Что-то другое им нужно, только не говорят они пока что. Бежать вам надо отсюда, пока не вышло как в Шижне. Детей они попросят, а если откажутся люди отдавать им своих детей по-хорошему — спалят всю деревню. Противостоять им невозможно. Нелюди это, ни жалости, ни совести у них нет, одна лишь ненависть и презрение к людям. Это только в сказках леший помочь может, в сказках только...

Анка аккуратно отобрала у старухи свою руку и посмотрела на Гришу. Он разглядывал тусклые цветочки на клеенке на столе. «Я монстр, — думал он. — Мы монстры. Моя семья — нечисть, нелюди. И мама моя монстром была». На Анку он боялся даже поднять глаза. . . .

Гриша издалека заметил машину отца и дяди. Еще пару часов назад он бы страшно обрадовался, но сейчас ему было плевать. Дядя Саша с бабушкой сидели на крыльце и о чем-то тихо говорили, Гриша проскользнул между ними в дом, стараясь не смотреть, но все равно зацепился взглядом за длинный белый шрам на руке дяди.

— Малой, — окликнул его дядя Саша, — на охоту на выходных идем, ты с нами?

— Нет, — ответил Гриша и зашел в дом.

Он услышал, как дядя сказал бабушке: «Что это с ним?» — а бабушка пробурчала в ответ что-то неразборчивое. Танечка возилась с плюшевым кроликом в своем огороженном загончике в большой комнате. Увидев Гришу, она заулыбалась, заугукала и поползла к прутьям загончика. Гриша посмотрел на нее, и ему стало тошно, он прошел в свою комнату, лег на кровать и закутался в одеяло. Мысли скакали, наслаивались, бились одна о другую, пока он не провалился в сон.

Проснулся Гриша от того, что его лицо трогали. Он открыл глаза, увидел чудовище с коричневой шерстью и клыками, тянущее лапу с черными длинными когтями к его лицу, закричал и дернулся, оперся спиной о ковер и лягнул чудовище ногой, но то скрутило его и наклонилось так близко, что он зажмурился от ужаса и закричал.

— Да у тебя жар, — сказало чудовище голосом бабушки. — Тихо ты, чего вопишь. Грипп, что ли, подхватил? Ох, ну не было печали.

Следующие пять дней Гриша запомнил урывками. В его комнате попеременно появлялись тетя, бабушка, отец, мать, дядя и чудовища. Они трогали его, щипали, тыкали палкой. Тетя заставляла его сесть и, держа рукой за шею, вливала в него зеленую горькую жидкость — яд. Гриша бил рукой по стакану с ядом, стакан опрокидывался, и зеленый яд разливался по всей кровати. Гриша плакал. Чудовище принимало форму то тети, то бабушки, то матери. Один раз чудовище стало Гришей, он видел себя как в зеркале, но глаза его были очень злые. Гриша швырнул в Гришу подушкой.

— ...Болеет, — слышал он голос бабушки сквозь сон. — Не стоит к нему заходить, заразишься еще.

«Анка, — думал Гриша. — Не заходи сюда, не заходи, они убьют тебя. Убьют и съедят. Не заходи». Он открыл глаза, голоса Анки больше не было, на кровати сидела тетя, в руках у нее была миска.

— Поешь, легче станет, — сказала тетя и протянула вкусно пахнущую ложку, Гриша одним глотком проглотил содержимое. — Нравится? Сварила супчик из твоей Анки. Зря девчонка стала совать нос в наши дела.

Тетя наклонила миску, Гриша увидел, что в ней плавают куски мяса. Тетя захохотала, зачерпнула ложку и поднесла к его лицу: «Открывай ротик, летит самолетик». Гриша закричал.

Он проснулся ночью, в поселке было тихо. Скинул с одной ноги мокрое одеяло. Стало прохладнее, жар больше так не давил. Дверь была приоткрыта, и мальчик услышал, как в большой комнате разговаривают люди.

— Встретили, сказали, что знаем, зачем она приехала, и предложили отвезти к дочери. Она и села сразу, вопросов даже не задавала, — говорил голос отца. — Все как ты сказала, в девять ровно стояла там. А чего она на крышу остановки-то смотрела?

— Я ей сказала, что в девять голубка на крышу остановки сядет и укажет путь, — говорил голос тети.

— Вас видел кто? — спросил голос бабушки.

— Нет, не было там никого.

Гриша провалился в сон.

13

Комнату заливало солнечным светом, за окном лаяли собаки, с улицы доносились голоса. Простыни были мокрые, лежать неприятно, и очень хотелось пить. Гриша встал и пошел на кухню. Бабушка мешала что-то на сковородке, второй рукой прижимая к себе Танечку.

— «Бабушка», — говорила она, — скажи: «Ба-буш-ка».

— А!

— Ба-буш-ка!

— Ба!

— Правильно! Боже мой, ну ты просто гений, а не ребенок, — восхитилась бабушка и поцеловала Танечку в лобик. — Никогда не видела такого классного младенца. Какая же ты у нас сладкая.

— Гу! — обрадовалась Танечка, заметив Гришу.

Бабушка обернулась.

— О, еще один классный младенец к нам пришел. С кровати встал, я уже думала, ты забыл, как это делается. Гриш, как себя чувствуешь?

— Хорошо, — сказал он.