В лучах солнечного света бабушка была совсем не похожа на чудовище. Она подошла, потрогала лоб мальчика, погладила его по мокрой спине и прижала к себе. Танечка дотянулась ножкой до его головы и засмеялась.

— Жара нет, — сказала бабушка, — слава богу, ты нас так напугал, мы уже думали везти тебя в город, класть в больницу. Есть хочешь? Давай я тебе кашу сварю, а ты пока сходи в душ и переоденься во что-нибудь сухое и чистое.

— Можно спросить, — сказал Гриша, — а мы — лешие? Только скажи честно.

Бабушка снова потрогала его лоб.

— Странно, жара вроде нет, — сказала она.

— Скажи серьезно, — настаивал мальчик, — ну пожалуйста. Только честно.

— Если только честно, то я — лешачиха, тетка — колдунья, отец — водяной, а дядька — вампир. Он сейчас в хлеву кровь у соседской коровы пьет, хочешь — сходи, посмотри.

Гриша засмеялся. Он чувствовал себя хорошо, но бабушка все равно не разрешила ему выйти погулять, и он провел день в обществе Танечки и бабушки, а вечером вернулись с охоты отец и дядя Саша, пришла из больницы тетя, и все так радовались Грише и уделяли ему столько внимания, будто сто лет не видели. «Ну какие они чудовища, — думал Гриша, когда они с отцом сидели вечером на крыльце и смотрели на звезды, — никакие они не чудовища».

14

— Не думаю, что мы лешие, — сказал Гриша.

День был очень жаркий, ребята хотели пойти купаться, но бабушка Гришу не отпустила, и они сидели на крыльце его дома.

— Конечно, — ответила Анка, — я в это ни на секунду и не поверила. Ты запах в доме этой старухи чувствовал? Она же сумасшедшая совершенно. Я в шоке, что ты ей поверил. Это же бред какой-то: лешие, похищения детей. Деревенские сказки.

— Ага, — сказал Гриша. — Как сказала моя бабушка, какой дурак похитит чужих детей, тут от своих не знаешь, куда деться.

То, что ему мерещилось во время болезни, он решил не рассказывать. Особенно решил не рассказывать про суп из Анки, но еле сдерживался, чтобы не рассказать. Бабушка выглянула из-за двери и спросила, налить ли компота, ребята согласились.

— Кир с матерью уехали, кстати, — сказала Анка. — К родственникам каким-то. Маме соседка рассказала.

Гриша обрадовался: без Кира в деревне однозначно лучше. Он, конечно, его не боялся, да и волк теперь от него не отходил, но все-таки.

— Нам версии нужны, чтобы Анну найти, — продолжила Анка. — В фильмах, когда детектив расследует загадочное исчезновение, у него всегда есть разные версии. Минимум три, иногда больше.

— Первая версия — Анна сама ушла в лес, так? — подхватил Гриша. — А вторая какая?

— Ее похитили ради выкупа.

— Это как?

— Ну, похитили, чтобы денег потребовать за ее возвращение, но это вряд ли, похититель бы уже связался с отцом Кира.

— О, у меня еще одна версия есть. Ее убил тот дед, у которого половина лица не шевелится.

— Кого убил тот дед? — Бабушка вышла на крыльцо со стаканами компота в руках.

— Это мы фильм обсуждаем, — нашелся Гриша.

— Что за фильм? — Бабушка внимательно посмотрела на Гришу, он растерялся и запаниковал, но тут в доме заплакала Танечка, бабушка показала Грише указательный палец, в том смысле, что подожди секунду, и скрылась в доме.

— Сматываемся, — шепнул Гриша, — компот пей быстрее давай.

Ребята влили в себя компот с такой скоростью, что чудом не захлебнулись, поставили пустые стаканы на крыльцо и помчались к бревну у дома № 5, оборачиваясь, не гонится ли за ними бабушка. Она не гналась. Совещание продолжилось.

— Почему ты думаешь, что дед ее убил? — отдышавшись, спросила Анка.

— Страшный очень, — ответил Гриша. — Ты его видела вообще? Вылитый убийца.

— Хорошо, тогда версии: либо Анна сама ушла в лес, либо ее убил страшный дед, либо он же и похитил, но это вряд ли. А как мы ее в лесу искать будем?

— Чтобы в лесу ее найти, нужен какой-нибудь предмет одежды, мы его волку дадим, и он попробует найти, — сказал Гриша.

— Но волонтеры весь лес прочесали и ничего не нашли.

— У волонтеров не было волка, только рыжая собака мелкая, и та глупая и злобная.

— А мы сможем волка уговорить искать ее?

— Да, наверное. Не знаю.

— Ладно, а откуда предмет одежды ее возьмем?

— Может, из дома их украдем? Ты покараулишь, а я в дом залезу и возьму что-нибудь.

— С ума сошел, нельзя в чужие дома залезать. А если тебя там застанет кто?

— Вот поэтому ты и будешь караулить.