Годы шли. Родился Гриша, появилась Танечка. Марта умерла. Мы не пытались выбраться из леса, он стал нашим домом, нашей жизнью, а мы стали его частью. Мы научились дышать с ним в такт. Мы обретали силу, когда оказывались внутри нашего леса. Мы не могли без него, а он не мог без нас.

Прежняя жизнь осталась смутными воспоминаниями, мы почти о ней не говорили. Иногда приятно порассуждать, как все могло бы сложиться, если бы когда-то давно мы не пошли искать морошку, но это пустые разговоры. Есть то, что есть. Я почти не вспоминаю прежнюю жизнь. И только сейчас, когда я еду в машине в очередную захолустную деревню — Лика уговорила меня попробовать еще раз — и Гриша с Таней спят на заднем сиденье, а за окном проносится наш темный, бесконечный, уходящий до самого горизонта лес, я вспоминаю, как все было, как началась эта долгая история. Как получилось, что мы стали семьей.

Я ни о чем не жалею. Что ни делается, все к лучшему. Так или иначе.

26

Машина подпрыгнула на кочке, Гриша ударился головой о стекло и открыл глаза. Они проезжали поле, в свете фар мелькнула и сразу исчезла заросшая тропа, уходящая в мертвую Шижню. Мама продолжала ругаться с Анкой. Он посмотрел на темный лес и подумал о колдунье, хлопнувшей в ладоши, сожженных домах и воронах, закруживших над лесом. Жаль, все было не так, с колдуньей это была более красивая история. Когда мама наконец выдохлась и замолчала, он шепнул Анке:

— Завтра выкрадем какую-нибудь вещь и пойдем искать старую Анну в лесу с волком.

— Чего? — возмутилась мама. — Я плохо расслышала, но Анка наказана и никаких «завтра» не будет. Следующую неделю она будет сидеть дома.

Анка шепнула Грише в ответ:

— Не просижу я неделю, она отойдет за пару дней.

Мальчик тихо засмеялся. Дома ему, конечно, попадет. С другой стороны, может, удастся объяснить хотя бы тете, что он сбежал не просто так, а чтобы помочь семье, и привез с собой номер телефона Софьи, готовой подтвердить, что Тамара никуда не пропадала и беспокоиться о ней не нужно.

Они доехали до деревни и свернули с грунтовки.

— Что это? — вдруг сказала мама Анки.

В конце улицы в черное небо поднимались всполохи оранжевого света, они освещали дым — не как из одной трубы, а как из десятка труб разом. Небо в конце деревни светилось оранжевым.

— Там пожар, что ли? — сказала мама. — О господи, там пожар.

«Отец Кира допился и поджег дом», — вспомнил Гриша историю Шижни, но тут же сообразил, что горит на другой стороне улицы. На его стороне улицы. В конце деревни стояла толпа, мама Анки прибавила газу, они быстро приближались.

— Твой дом горит, — тихо сказала Анка. — Гриш, твой дом...

Мама остановила машину метрах в ста от пожара, у дома старухи Стефании, стоявшей на крыльце и кутавшейся в шаль, сказала ребятам оставаться в машине, выскочила и побежала к кричащей что-то толпе людей. Гриша распахнул дверь и бросился следом, за ним побежала Анка.

Дом полыхал, окна и дверь были выбиты, все внутри было залито огнем. Пожар вблизи выглядел чудовищно, огонь был повсюду — в окнах, в черной дыре раскуроченной двери, болтавшейся на одной петле; огонь прорывался сквозь крышу и уходил вверх, освещая все окрестные дома.

Отец Кира. Его вечно пьяный друг. Бабка Маша. Бабка Виктория. Дед с парализованной половиной лица. Незнакомая старуха, угощавшая его пирожками. Незнакомый мужчина. Дед, помогавший волонтерам и все дни участвовавший в поисках Анны.

— Что вы не тушите, воду тащить надо! — крикнула мама Анки.

— Это не потушить, — ответила ей бабка Маша. — Видишь, что творится. Сейчас главное, чтобы на соседние дома не перекинулось.

Постоянная клиентка тети. Люди, люди, столько людей, среди них нет ни бабушки, ни тети, ни отца. Маленькая беспородная собака соседей сбоку бегает и надрывно лает на огонь. И все стоят и смотрят, смотрят, просто смотрят, как горит его дом.

Мама Анки заметила детей и схватила их обоих за плечи, прижимая к себе.

— Я же сказала вам оставаться в машине. Гриша, господи, мальчик...

— Где мои родители? — тихо спросил Гриша зачем-то, хотя все было уже понятно. Его семья была очень крутой и сильной, сильнее всех стоявших тут людей, но в таком огне не выжить даже им.

Почерневшая побелка дома. Хруст и треск, доносящиеся изнутри, будто чудище идет по дому и сжирает все, что может найти. Хруст и треск. Огонь, рвущийся из всех окон. Лающая на него маленькая серая шавка. Отец, дядя, бабушка, тетя. Танечка. Волк, где волк, его бабушка не пускала в дом, он должен был быть на улице, он должен был убежать.

— Маму мою нашли, — сказал отец Кира, мальчик посмотрел на него и увидел, что он пьян. — Убили они ее. На части разорвали практически, все тело раскурочено, будто зверь растерзал. А потом в лесу закопали, далеко, думали, не найдут. Знакомый из Пяжны на охоту пошел, заплутал, и его собака рыть землю начала. А там она.