— Никаких советов? — Позвал я.

Он остановился в прихожей, глядя на меня через плечо.

— Ты знаешь, что тебе нужно сделать. Выбери свой путь.

Я опустил глаза в пол, когда он открыл и закрыл за собой дверь.

Выбери свой путь.

Он был прав. Я должен был сделать выбор и жить с последствиями.

Моя семья может и не прийти в себя. Они могут не принять мой образ жизни и выбор, каким бы успешным я ни стал. Но они также могут. Все еще оставался слабый шанс, что они откроют свои умы и придут в себя.

Если бы я вовлек Софию, этот шанс был бы упущен.

Почему я вообще переживал из-за этого? Это больше не имело значения. София Кендрик больше не была важной, потому что она ушла и нашла другого мужчину.

Я видел это своими собственными глазами сегодня утром.

Так что я продолжал идти своим путем, навстречу будущему, которое видел ясно, как день.

Я собирался работать изо всех сил, сделать все возможное, чтобы вернуть благосклонность моей семьи, все еще живя в Ларк-Коув, а затем путешествовать по миру.

София когда-нибудь станет далеким воспоминанием. Я не мог позволить женщине, с которой я провел всего две недели, заставить меня усомниться в решениях, которые я принял много лет назад.

Я вскочил с дивана и провел рукой по лицу. Она ушла. Двинулась дальше. Хорошо для нее.

Я стащил свой телефон с кофейного столика и просмотрел свои контакты. Я нашел ее имя, но не смог заставить себя стереть его.

Вместо этого я набрал ее номер — тот, к которому я прикасался всю прошлую ночь, — и слушал, как он звонил.

— Алло? — ответила она.

— Привет.

Она была тихой.

— София.

— Я здесь.

Да, так оно и было. Она была в Нью-Йорке и вне моей досягаемости. Вероятно, она была в объятиях того, кем бы, черт возьми, ни был этот парень. Вероятно, он не собирался что-то доказывать своей семье. Ему, вероятно, было наплевать на то, что София была богаче греха.

Он, вероятно, не знал, как ему повезло.

— Ты в порядке?

— На меня напали, — прошептала она.

Мое сердце оборвалось.

— С тобой все в порядке?

— Он забрал мою сумочку, телефон и прочее.

— Но с тобой все в порядке?

— Он поцеловал меня. — Ее голос дрогнул. — В висок. Где ты поцеловал меня. Он…

— София, — оборвал я ее. — С. Тобой. Все. В. Порядке?

Мне нужно было услышать эти слова. В конце концов, просто видеть ее было недостаточно.

— Да, я в порядке.

Мое тело откинулось назад, пока мои колени не коснулись дивана, и я рухнул на сиденье. Я уронил голову на свободную руку и ущипнул себя за переносицу.

Где, черт возьми, был ее парень, когда на нее напали? Как он мог допустить, чтобы это случилось с ней? Как я мог допустить, чтобы это случилось с ней?

— Мне очень жаль.

— Почему? Ты украл мою сумочку? — поддразнила она.

Уголок моего рта приподнялся.

— Какого она была цвета? Твоя сумочка.

— Черная.

— В следующий раз возьми розовую.

Она хихикнула, звук был таким волшебным, что заполнил пустоту в моей груди.

— Как у тебя дела?

— Хорошо. — Чушь собачья. — Этим летом в баре было много народу, так что я провел там большую часть своего времени.

— Я тоже много работала.

— Как дела в студии?

— Отлично. Мы думаем расшириться.

Я ухмыльнулся.

— Видишь? Ты сделала это. Я знал, что так будет.

— Спасибо. — В ее голосе прозвучала улыбка. — Как поживают твои владения? Как поживает Артур?

— Хорошо. Он в порядке. Счастлив с тех пор, как я наконец-то выгнал своего другого жильца. В последнее время он надирает мне задницу в шахматах. Я отвлекался, так что мои игры были проиграны.

— Отвлекся? Почему?

Из-за тебя.

— Просто у меня много всего на уме.

— О.

Между нами повисло неловкое молчание. Я ненавидел светские беседы. У меня это ни с кем не получалось, не говоря уже о ней. Мы зашли слишком глубоко. И все, чего я действительно хотел от нее, — это правды. Я хотел, чтобы она призналась, что встретила кого-то. Чтобы избавить меня от моих страданий.

— Что-нибудь еще новое? — Я пытался поймать ее.

— Не особо.

— Хм. — Лгунья. Светлое чувство, которое вызывал во мне ее голос, притупилось. Туман, в котором я находился три месяца, рассеялся ненадолго.

Я подождал еще несколько секунд, надеясь, что она просто выплюнет это. Когда она этого не сделала, я разозлился.

Она не могла знать, что я видел их вместе. Как бы она поступила? Но у нее могло бы, по крайней мере, хватить порядочности сказать мне об этом. Мы так много значили друг для друга, не так ли? Достаточно для честности?

Может быть, и нет.