— Мне очень жаль, — снова сказал я ей.

— Дакота, все в порядке. Тебе не нужно извиняться за то, что ты плачешь после смерти отца.

— Нет. — Я покачал головой, затем обхватил ее щеку ладонью. — Извини за Нью-Йорк. Мне жаль, что меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне. Прошу прощения за телефонный звонок.

Она наклонила голову, ее лицо покоилось в моей руке.

— Ты прощен.

— Так просто?

— Я злюсь на тебя уже несколько месяцев, и я устала злиться. Я отпускаю это.

Я вздохнул и многомесячное сожаление улетучилось.

— Как долго ты можешь остаться?

— Столько, сколько тебе нужно.

Годы. Мне нужны были годы с этой женщиной.

Я не собирался их заполучать, поэтому вместо этого принял поцелуй.

София

Я проснулась одна в постели Дакоты, как и каждое утро в течение последних двух недель. И, как я делала каждый из этих дней, я натянула одну из его громоздких толстовок поверх пижамы и пошла искать его.

Почти каждый день я находила его в спортзале. Сегодня я нашла его в гостиной, он сидел в глубоком кресле и смотрел в пустоту.

Мое сердце сжалось от выражения его лица. Полное горя и отчаяния. Я сразу же подошла к нему, коснувшись его руки, когда подошла ближе.

— Привет.

Он дернулся, несколько раз моргнув, пока вытряхивал свои мысли из того места, где они были.

— Привет.

Я обогнула кресло и скользнула прямо к нему на колени, прижимая колени к его груди.

В руке у него была кофейная чашка. Я взяла ее и поднесла к губам. Как и ожидала, она была холодная.

Дакота, вероятно, уже несколько часов не спал.

Я положила голову ему на плечо.

— Чем я могу помочь тебе?

Дакота крепче обнял меня, окутывая своим теплом.

— Ты уже помогаешь. Останешься со мной?

— Я никуда не собираюсь уходить.

Я имела в виду то, что сказала в баре две недели назад. Дакота принадлежал мне.

На самом деле я не собиралась произносить это вслух. Я вошла в бар, потрясенная, увидев, что он сидит с Петой. Но когда он спросил ее, где его место, слова слетели с моих губ.

Со мной.

Я любила его. Я еще не произнесла этих слов. Это было неподходящее время. Но я могла бы показать ему, как сильно я забочусь о нем, находясь здесь.

Будущее все еще было туманным, но каждое мгновение, проведенное в его объятиях, заставляло верить в лучшее. Я видела, как мы сидели вместе за ужином в честь Дня благодарения. Я видела, как мы обменивались подарками на Рождество. Я видела миллион полуночных поцелуев во время нового года.

— Моя мама звонила сегодня утром, — тихо сказал он.

— Что? — Я села у него на груди, глядя поверх спинки стула на часы на стене. Было всего шесть утра, и на улице все еще было темно. — Когда?

— Около четырех.

— С ней все в порядке? — Чрезвычайная ситуация была единственной причиной, по которой кому-то нужно было звонить в четыре утра.

— Вчера Коко столкнулась с Петой в продуктовом магазине.

О нет.

— И Пета сказала ей, что я здесь.

— Ага. Мама, э-э, на взводе.

За исключением того, что это не произошло раньше, в этом не было ничего удивительного. Я две недели ждала такого звонка от его семьи.

Дакота разговаривал со своей мамой каждый день, но их разговоры всегда были короткими проверками, чтобы узнать, как она держится. Он избегал упоминать о моем приезде и моем бессрочном отъезде.

В тот день, когда я приехала в Ларк-Коув, Дакота рассказал мне все об ультиматуме его мамы переехать домой. Он также сказал мне, как сильно он не хотел возвращаться.

Я думаю, что разговор с Петой помог ему. Как бы сильно меня ни раздражало, что именно его бывшая девушка произвела впечатление, я думаю, что только кто-то из резервации, кто-то, кто знал его раньше, мог подтвердить то, что он уже знал.

Это больше не был его дом.

Но пока он не убедил в этом свою мать и сестер, они не сдавались. Они, конечно, не приняли бы меня в свою жизнь.

— Что ты хочешь сделать? — Спросила я. — Мне следует уехать?

Я затаила дыхание, пока он обдумывал это. Последнее, что я хотела сделать, это оставить его. Дакоте нужен был кто — то — нет, не кто-то, а я — здесь, чтобы помочь ему пережить этот трудный период. Но если бы его семья собиралась воздвигнуть препятствия и сделать процесс переживания потери его отца еще более трудным, чем это уже было, я бы исчезла.

На какое-то время.

— Нет. — Он притянул меня к себе слишком близко. — Я не хочу, чтобы ты уезжала.

Я вздохнула.

— Я тоже.