– Нам нужна вода. И немного калорий, – сказал Люк в надежде привести в порядок мысли. От обезвоживания они становились расплывчатыми. Идеи приходили и тут же ускользали. Легкие буквально слиплись, речь стала невнятной. От усталости он едва мог говорить. – Отдохните. Мы заслужили. Не обращайте внимания на всякую хрень. Сегодня мы сделали хороший рывок. Вы сделали. Вы оба.

За последний час он впервые сказал так много. Он слишком устал, чтобы подбадривать кого-то или давать советы. Он нес палатку и два рюкзака. Свой на спине и Дома – на груди. Утренний поход по каменистой местности выжал его почти без остатка, а было только начало дня. Рюкзачные ремни вызывали в плечах ужасную боль, которую не удавалось облегчить, перемещая вес. Люк просто двигался вперед, стиснув зубы. Перед глазами все плыло. И все же ему приходилось останавливаться каждые несколько минут, чтобы не отрываться от остальных. Шея теперь пульсировала болью. Из-за того, что ее часто приходилось вытягивать. Иначе из-за рюкзака Дома было не видно, куда ставить ноги. Одна подвернутая лодыжка, и можно раздеваться и ждать конца.

Он терпеть не мог недостаток мобильности, особенно что касалось рук. В случае нападения драгоценные секунды были бы растрачены на возню с ремешками и петлями. А их противник был быстрым. Быстрым и бесшумным, если только он не решил дразнить их издали.

За последние два часа это существо могло забрать любого, и Люк знал это. От усталости они утратили бдительность. Кем бы оно ни было, убивало, лишь когда испытывало голод. От этой мысли Люка затошнило.

Люк взялся нести рюкзаки и палатку, чтобы Дом мог двигаться быстрее. Его больное колено распухло и побелело. Вся коленная чашечка заплыла. Кожа под повязкой была жесткой и горячей на ощупь. Люк не мог смотреть на это без слез. Чтобы взобраться даже на небольшой склон, Дом двигался боком, используя костыль как ледоруб и подтягивая за собой больную ногу. Только так он мог не переносить на нее вес тела. Ноге требовался отдых в приподнятом положении дня три-четыре, прежде чем он мог бы двигаться снова. Чем больше он напрягал сустав, тем становилось хуже. Все утро с лица Дома не сходила гримаса боли и страха. Он боялся поскользнуться и удариться коленом.

Дом и Фил сидели рядом с Люком на валуне над ущельем, засунув ботинки в мокрый мох между камнями. Они тяжело дышали, уставившись невидящим взглядом себе под ноги. Водонепроницаемые куртки были расстегнуты, капюшоны сняты. Шапки засунуты в карманы брюк. Красные лица, покрытые пленкой из жира и застарелой грязи, блестели от пота.

Люк ощутил навалившуюся на него тяжесть. Под грузом ответственности камень, на котором он сидел, буквально впился ему в ягодицы. Раньше он никогда в жизни ничем не руководил. И весь поход они полагались на Хатча. Зародившись в глубине живота, вспышка гнева пронзила его. О чем думал Хатч, заставив Дома и Фила сойти с тропы? Все путешествие было слишком сложным для них. Даже без погружения в незнакомые земли в поисках короткого пути.

Люк сделал три глотка из своей бутылки. Вода на вкус была как резина и пахла лесом. Приторный запах сырого дерева, гниющих листьев и холодного воздуха. Он ненавидел этот запах. От него тоже так пахло. Они почти стали частью всего этого. Лишь яркие цвета в одежде выделяли их из этого бездумного, неумолимого природного распада. Было бы так просто опуститься на землю и слиться с ней, растворившись без следа. Ощущение собственной ничтожности перед бесконечностью и размерами этой земли сводило Люка с ума.

Он разложил на коленях карту, прежде чем двое других успели заметить паническую дрожь в его лице и руках. Он разглядывал зеленые и коричневые фигуры на карте, но мало что в них понимал, потому что мозг размяк от усталости и истощения. По карте было ясно, что это национальный парк, они находятся среди лесов и болот, но не было видно ни контура, ни особенности, по которым они могли сориентироваться. Вялость и апатия мешали Люку сосредоточиться. Что это? Переохлаждение? Вряд ли. Они немного промокли и замерзли, как только перестали двигаться. Но нельзя сказать, что они сырые до нитки. Пока нет.

– Где мы? – присел на соседний камень Дом.

Откуда, черт возьми, ему знать? Он даже не мог понять, какое расстояние они покрыли этим утром. Казалось, они столько прошли, но дикая пересеченная местность играла с разумом злые шутки. Как-то раз, шесть лет назад, они с Хатчем уже терялись, в одних футболках и шортах возвращаясь с пляжа на одном из островов шведского архипелага. Остров был всего восемь километров в длину и три в ширину, но каким-то образом они кружили по нему, исцарапавшись и всякий раз возвращаясь на то самое место, где стояли двумя часами ранее. Это невозможно, так как они были уверены, что двигались на восток по прямой траектории. Хотя имелся компас, он не дал ответа, ни где они находятся, ни как далеко ушли. Ни разу за все время. В этом он убеждался неоднократно.