Сев спина к спине у входа в палатку, они укрылись спальными мешками будто одеялами и стали смотреть, как меркнет последний свет. У каждого в руках был фонарик и нож.

Идти вдвоем в палатку означало верную смерть. Они должны спать по очереди. Люк предложил это раньше, но Дом отказался от идеи попасть в ловушку внутри палатки, без возможности кругового обзора. Вместо этого он предпочел не ложиться спать, всю ночь бодрствовать и нести дежурство.

– Я не буду спать, – сказал Люк. – Иди первым. Ты должен поспать, Дом. Я подежурю до полуночи. Нам не нужно, чтобы ты уснул прямо здесь.

Но Дом продолжал сидеть рядом с палаткой, прижавшись плечом к спине Люка. Луч фонарика прыгал по скалистой вершине с его стороны.

– Извини. Я больше не усну. Обещаю.

Еще один час прошел без происшествий.

Люк вздрогнул. Голова была пустой. Он продолжал держать свой фонарик направленным во тьму. Свет от него стал слабым и неясным. Скоро придется воспользоваться запасным фонариком Фила. Но его тело было закутано в успокаивающее тепло зимнего спального мешка, и ему не хотелось двигаться. Не сейчас. Впервые за день он почувствовал что-то вроде удобства.

Дом храпел. Снова уснул рядом с ним.

Люка тоже тянуло в сон. Несмотря на угрозу смерти, он начал клевать носом, но потом резко проснулся, похолодев от страха и крепче сжав фонарик.

Без сна можно было и не думать о завтрашнем походе через тьму лесного царства. Каждый мускул истощенного тела ныл, позвоночник превратился в сплошной столб боли. Можно разбудить Дома, чтобы тот подежурил, пока он вздремнет часок. Но Люк не был уверен, что тот не заснет. Дому требовалось больше сна, чем ему: колену необходим отдых. Каждая минута сна, обеспеченная Дому, увеличивала их шансы на спасение. На следующий день Дом будет внимательнее, пока он начнет прокладывать путь из этого древнего ада.

Люк обустроил свое место и встал на колени внутри спального мешка. Дом всем весом упирался ему в ребра. Конечно, не заснуть, стоя на коленях. Дрожа от холода, он потянулся и поднял у Дома с коленей фонарик. Потом поднял оба фонарика на уровне пояса и направил бледные лучи в противоположные стороны от того места, где они сидели перед сморщенной палаткой.

Так он просидел без движения двадцать минут. Потом еще пятнадцать. Прошел час. Ритмичное дыхание товарища убаюкивало. Насколько важна была для Дома каждая секунда сна…

Люк резко открыл глаза, почувствовав, что на секунду их закрыл. Он знал, что они на этом холме не одни.

Пока он проваливался от истощения в манящую, успокаивающую кому, какая-то его часть оставалась бдительной. Некогда забытый, но теперь активированный и тщательно отстроенный участок мозга, который иногда будил его, если в квартире раздавался звук, превышающий по громкости мышиную возню, скрип балки или вибрацию трубы в стене. Та его часть, которая отвечала за противоестественные ночные звуки, мгновенно оживила мозг без всякой зевоты и оцепенения, свойственных обычному пробуждению.

В ослабшем свете фонарика он видел не дальше чем на десять-пятнадцать футов. Даже край холма давно исчез в сумраке туманной ночи. Ближайшие к палатке камни были еще видны и излучали в темноте странное голубоватое свечение, но при попадании прямого света становились белыми, как морские раковины.

– Дом.

Дом по-прежнему спал, навалившись на него всем весом. Торчавшие лопатки давили в такт мерному дыханию. Справа, между палаткой и южным краем холма, не далее чем в двух метрах от первой оттяжки, Люк заметил тень, которой раньше не было.

– Дом.

Тень не двигалась. Неподвижная словно камень, длинная как поваленное дерево в лесу. Ее нельзя было заметить случайно или боковым зрением. Темная фигура, которую даже самый бдительный охотник мог рассмотреть лишь со второго раза.

Люк боялся даже посветить фонариком. Он не хотел смотреть.

Сглотнул. Захныкал.

– Дом.

Дом забормотал что-то во сне.

И тут ближайшая часть тени, попавшая под жидкий свет фонарика, шевельнулась. Приподнялась не более чем на пару дюймов, как крадущаяся кошка перед следующим шагом по направлению к жертве.

Люк, подобрав под себя затекшие ноги, встал на корточки и изо всех сил заорал. Направив луч фонарика прямо на фигуру, он отбросил другой фонарик, чтобы выхватить из недр спального мешка нож.

То, что пришло за ними по склону холма, прижалось к земле, напуганное криком. В скачущем белом свете черная фигура сжалась от света, потом быстро ретировалась, буквально растворившись во тьме. Это было нечто, покрытое шерстью и блестящее, как нефть.

Люк пошарил в теплых внутренностях спального мешка в поисках ножа. Пальцы скользнули по нейлону, молнии, собственной ноге. Пусто.

– Дом!

Дом проснулся. Окоченевший от страха, он прижался всем телом к животу Люка.

Время будто остановилось. В воздухе повисло напряжение, как бывает перед смертельным броском диких зверей.