Грязный свет залил пространство, и Люку захотелось закрыть глаза и больше их не открывать. Фонарь высветил длинную прямоугольную мансарду со скошенными стенами, проходившую вдоль всего верхнего этажа. Из-под центральной балки под откос спускался низкий потолок, под которым Люк едва мог стоять в полный рост. Дальний край чердачного пространства оставался в тени. Но слева и справа от себя Люк видел отлично.

Та жуткая лесная церковь не годилась для них. По какой-то причине эти мертвецы были принесены в дом и хранились здесь.

Маленькие, тощие тела стояли или сидели вдоль стен, скрестив поблескивающие костлявыми коленями ноги и склонив безволосые головы. Раскрытые рты придавали пергаментным лицам рассеянное, сонное выражение.

Это были маленькие люди. Их одежды либо почернели и прилипли к тощим остовам, либо полностью выцвели и висели пыльными балахонами на хрупких тельцах.

Некоторые фигуры были связаны по рукам лохмотьями. Чуть дальше стояли грубые деревянные ящики, набитые пыльными костями и луковицеобразными черепами. От других обитателей усыпальницы остались лишь пирамиды из костей, пыли и мусора. В маленьких ящиках ютились другие тела. Их останки хорошо сохранились. Кожа была темная и жесткая. Безволосые головы упирались в резные стенки древних гробов. Еще одна пятнистая фигура была посажена во что-то вроде березовой кадки, из которой она ухмылялась, глядя в вечность.

Фенрис настойчиво подтолкнул Люка вперед, и тот увидел еще с десяток вертикально установленных желтоватых фигур. Казалось, их безгубые рты вот-вот заговорят. В темноте Люку показалось, будто их незрячие бумажные глаза чуть повернулись на свет. Проглядывающая из-под затвердевшей темной ткани плоть еще не окаменела. Блеск кожи выдавал ее эластичность, но Люк не хотел этого замечать.

В конце чердака он увидел старуху. Ее лицо было непроницаемо. Она стояла, полускрытая тенью, рядом с двумя маленькими, съежившимися фигурками, облаченными в подобие пыльных черных риз или халатов. Они сидели на маленьких деревянных стульях. Древних стульях. Детских стульях. Бок о бок, как маленькие король и королева, запертые в возведенной в их честь гробнице.

Люк вспомнил фрагменты недавнего сна. Вспомнил звуки, исходившие к нему ночью сквозь потолок. Его рассудок помутился еще сильнее. Мысли в панике заметались.

А потом послышался шепот. Позади, за спиной. Вокруг него. Он то возвышался, то затихал. Был не громче, чем царапанье крысиных когтей по полу. Но самое невероятное, что этот еле слышный хор доносился из высохших ртов.

– Det som en gang givits ar forsvunnet, det kommer att atertas, – послышался из угла голос Локи.

– Det som en gang givits ar forsvunnet, det kommer att atertas, – повторил Фенрис ему в ухо.

Не веря своим глазам, Люк заметил на маленьких стульях движение.

Он вгляделся в сумрак чердака. Движение повторилось. Одна сухая голова шевельнулась. Острый подбородок приподнялся. Раздался шорох старой бумаги. Вздох.

Фенрис подтолкнул его ближе. Люк качнулся вперед, не чувствуя ног.

Рваные силуэты костлявых предков наблюдали за ним со всех сторон. Словно листья, потревоженные слабым сквозняком, они зашевелились вокруг. Чтобы не закричать, Люк попытался объяснить себе, что это жуткое оживление вызвано мерцанием света от покачивающегося фонаря. Но не смел повернуть голову, чтобы убедить себя, что это едва уловимое движение высохших, мумифицированных тел было лишь игрой света или воздуха, пробивающегося сквозь старые балки крыши. Вскоре догадки исчезли, потому что внезапно его внимание приковали сидящие на маленьких тронах фигуры.

Маленький рот открылся, обнажив беззубые, тонкие как хрящи, десны. Дрогнув, разжались в глубоких глазницах веки. В свете фонаря слабо блеснули черные глаза.

Рука второй фигуры соскользнула с подлокотника на высохшие колени. Пальцы щелкнули, будто сжав игральные кости. Голова резко упала, затем поднялась, словно фигура с трудом пробуждалась от глубокого сна. Одна из тонких костлявых ножек шевельнулась. Она была обута в остроносый башмак из сморщенной, почерневшей от времени кожи.

Они были живые.

– Это Древние, – пробормотал Локи.

На мгновение мысли Люка прояснились. Собственные мертвецы и умирающие представляли для них большую ценность. Жизнь незнакомцев, однако, не имела никакого смысла. На них охотились, убивали как оленей в лесу, потом бросали в заваленный мусором склеп заброшенной церкви, в то время как эти хрупкие останки с почтением хранили здесь.

– Прошлое и настоящее здесь едино, – прошептал Локи.

Фенрис убрал руку со рта Люка. Тот вздрогнул и издал звук, словно ступил в холодную воду. Вдруг он понял, что для этой старой женщины, живущей здесь, в лесу, ничто не было так важно, как близость к своим предкам. Они были здесь всегда. Она жила бок о бок с мертвыми. Поддерживала связь с жуткими вещами из прошлого. Церковь и кладбище были местом жертвоприношения, в то время как древние слуги старой религии почивали здесь. Это было отвратительно.

Люк снова застонал, осознав реальность увиденного. Это был скорее шок, чем страх. Выдохнув из легких воздух, он почувствовал, что жизнь покидает и его.