В сумке она обнаружила смятую банковскую выписку и полицейское удостоверение. Она захлопнула металлическую дверь и заперла её, а обернувшись, увидела, что женщина уже помогает какому-то мужчине, который хочет найти родителей своей матери. Энни подумала, что сейчас закричит от отчаяния, когда голос сзади пришел ей на помощь.

— Я могу вам помочь?

Она обернулась и увидела улыбающегося ей молодого человека лет двадцати.

— Да, пожалуйста, это было бы замечательно. Я пытаюсь найти какую-нибудь информацию о старом особняке в лесу за аббатством. Но для этого мне нужно завести карточку читателя и иметь карандаш, и, честно говоря, я понятия не имею, о чем она: я запуталась.

Деклан, судя по надпись на его бейдже, рассмеялся, и Энни почувствовала облегчение.

— Хм-м-м Хильда, как правило, оказывает такое воздействие на всех. Пойдемте, я вам помогу.

Она последовала за ним к столу и через две минуты заполнила бланк, который Деклан взял у неё вместе с удостоверением личности, чтобы сделать фотокопию. Теперь Энни стала гордой обладательницей совершенно новой сине-белой читательской карточки.

— Присядьте, а я принесу все, что у нас есть по особняку в аббатстве Вуд, вы ведь о нем говорите?

— Спасибо. Мой брат — смотритель, и я интересуюсь историей этого места.

— Ух ты, это правда, так круто. Такое большое старое страшное место. Вы же знаете, что он мог бы сколотить целое состояние, организуя экскурсии с привидениями. У меня куча приятелей в колледже, которым было бы интересно.

— Неплохая идея, я ему обязательно расскажу. Между нами говоря, думаю, он слишком напуган, чтобы даже войти туда.

Они оба рассмеялись слишком громко, что не понравилось Хильде, и она бросила на них грозный взгляд. Деклан исчез, а Энни направилась к огромному дубовому столу в углу, за которым с комфортом могли разместиться четыре человека.

Он вернулся с двумя большими коробками.

— В этой больше всего. Есть фотоальбомы дома, когда он был построен, и семьи, которая там жила; это действительно был красивый дом. В другой коробке лежат семейные письма от сына к матери, его, должно быть, отправили в интернат или что-то в этом роде. Я читал их некоторое время назад, пока Хильда не застукала меня и не заставила разложить все газетные вырезки от начала времен в алфавитном порядке. Существует также бухгалтерская книга со списком персонала дома, когда он работал на полную мощность. Это должно занять вас на какое-то время. Если вам еще что-нибудь понадобится, дайте мне знать.

Он ушел, и Энни почувствовала, что к ней вернулась вера в человеческую доброту. Хильда прошла мимо, она все еще сердито смотрела на неё, поэтому Энни одарила её самой широкой улыбкой, на какую только была способна. Подняв тяжелую коробку с фотографиями, она почувствовала волнение. Обычно она легка в общении, но последние дни превращали её в нервную истеричку.

Открыв первую книгу, она увидела фотографии особняка во всем его великолепии: от его вида захватывало дух, он выглядел именно так, как она себе и представляла. Дом был наполнен произведениями искусства и великолепной мебелью. Потрепанные фотографии цвета сепии не передавали в должной мере красоту дома, но Энни не торопилась и изучала каждую из них. В конце концов, она добралась до последней страницы, на которой неожиданно оказалась, запечатлена классная комната, в которой она была вчера: все выглядело точно так же: книги, парты, все. Холодок пробежал по её телу, когда чей-то голос прошептал ей на ухо: «Я иду искать, кто не спрятался, я не виноват».

Другой голос прервал её транс.

— С вами все в порядке?

Энни подняла глаза и увидела Деклана, стоящего над ней с озабоченным лицом.

— О да, спасибо, извините, я просто замечталась.

Он подмигнул ей.

— Меня прислала Хильда. Она думала, вы сейчас упадете в обморок.

Он оставил её, и она закрыла книгу, положив её обратно в коробку поверх другой, с семейными фотографиями. Энни было страшно смотреть на них. Она не хотела знать, похож ли Эдвард на страшного молодого человека с черными глазами из её снов. Или Элис, что, если она похожа на неё, тогда что? Закрыв коробку крышкой, она пододвинула к себе вторую. В ней лежали пачки писем и красный кожаный гроссбух. Она взяла письмо и начала читать. Эдвард рассказывал матери, как сильно скучает по ней и по домашним пирожным кухарки, и все о своей новой школе. Казалось неправильным, что чьи-то личные письма должны быть доступны для публичного чтения. Почти так же неправильно, как читать чей-то личный дневник, Энни? Она бы сильно разозлилась, если бы её личные вещи выставили на всеобщее обозрение, не то чтобы у неё есть что-то стоящее, но эта мысль все равно заставляла её чувствовать себя неловко. Эдвард, написавший эти письма, казался заботливым, любящим молодым человеком. Она положила их обратно и достала гроссбух.