— Уже нет.

— То есть?

— Мы развелись.

— Когда?

— Да вот сразу, как она узнала про Васю — подала на развод.

— Погоди. Биевская Наталия Александровна — это Наташа?

— Да. Но мы совсем-совсем развелись, ты не думай.

— Сядь!

Костик послушно плюхнулся на кровать, не выпуская из рук бутылку, и сочувственно улыбнулся:

— Кирюш, я понимаю, тебе невтерпеж, но я сейчас никак не могу. И у отца надо благословение взять.

Кирилл помечтал, как перекидывает паразита через колено и лупит веником. Костик как будто прочитал мысли и пакостно заухмылялся.

— Ты алкаша, которого в лесу нашел, знал?

— Видел один раз. О чем они с отцом говорили — не знаю.

Разговор можно было заканчивать. Костик отвечал слово в слово то, что говорил в прошлый раз. Придется опять приставать к Васе. Кириллу было неловко ее допрашивать: как будто ребенка маленького дуришь. К Наташе, что ли, сходить?

— Ты Александра давно не видел? Он куда-то пропал.

— Не пропал. — Костик встряхнул бутылку и встал с кровати. — Он у себя, к посвящению готовится.

— К какому посвящению?

— В избранные. Соблюдает пост и молится, два дня уже. Посвящение в субботу. Я, вообще-то к нему шел. Хочешь, пойдем вместе.

Разумеется, Кирилл пошел с ним.

В комнатке Александра все было так же аскетично и пустенько, как у него самого. Хозяин сидел на кровати и читал толстую книгу. Костик приветственно потряс бутылкой:

— Я тебе водички принес! Есть точно не хочешь?

Александр покачал головой:

— Нет, не хочу. Я ту еще не допил.

Кирилл обошел Костика и присел рядом с Александром.

— Ты как сам?

— Все хорошо. Готовлюсь вот.

Показал книгу. Молитвы какие-то.

— Не торопишься?

— Нет. Тут хорошо. Мне даже жрать теперь не хочется, представляешь? Всю жизнь смотрел на еду и страдал, а теперь — не хочу, и все.

— Класс. — Тебя бы, парень, проверить на препараты. — А Настя сегодня ведь должна приехать?

— Я написал, что пока не надо приезжать.

— Расстроится.

— Она поймет. Рассердится, но поймет.

Кириллу очень не нравилось то, что он видел: счастливая улыбка, слегка заторможенная реакция, чуть плывущий взгляд.

— А что за водичка?

Костик повернул ярлыком: «Шишкин лес», открутил крышку и сделал глоток.

— Будешь?

— Спасибо, не хочу.

И залип на руки Костика: как пальцы левой крепко держат бутылку, как он натягивает рукав на правую и машинально протирает рукавом горлышко. Он поднял голову и заметил, что Костик поймал его взгляд, тоже посмотрел на бутылку и поспешно закрутил крышку.

— Так, мне надо… — Кирилл выскочил за дверь.

Александр снова уткнулся в книгу. Костик зажмурился и потряс головой. Глотнул всего-ничего, но мало спал последнее время.

— Сань, ты пить не забывай, ок?

— Ок.

— Паш, бутылку трупа отправляли на экспертизу? Понятно. А на наличие посторонних волокон не проверяли? Ну, если кто-то с ним пил и потом протер. Паш, надо. Особенно горлышко. Да есть тут одна идея. Все. Давай. Пока.

Посвящение, чем бы оно ни было, назначили на субботу. К вечерней службе все спустились радостные и нарядные, пришли незнакомые Кириллу братья и сестры из внешнего монастыря. В общем, народу набралось достаточно. Даша, Вера и Леночка выстроились на сцене. Сперва читали попеременно, потом вышел старец в светлом подряснике, поднял руки — и все запели что-то бодрое на церковнославянском. Кирилл разбирал через два слова на третье: «грядет», «аллилуйя», «просвети», что-то еще. Впрочем, он даже не вслушивался, только вертел головой.

Торжественный Костик ввел Александра. Тот был тих, сосредоточен, причесан и в белой рубашке. Они прошли от дверей по оставленному для них коридору, подошли к сцене, и Костик отступил назад. Александр преклонил колени и голову перед старцем. Тот возложил на него руки, поднял, поцеловал в лоб и торжественно провозгласил:

— Братья и сестры! Брат наш был мертв, и ожил! Пропадал и нашелся!

Радостный хор разразился очередной «аллилуйей», потом запели что-то нежное и спокойное. На этот раз солировал Костик. Вера подпевала ему глубоким, низким голосом, остальные тянули одну ноту и создавали фон. Кирилл заслушался и едва успел заметить, как старец подал Александру руку и они удалились в молельную комнату, в ту, что слева. Она почти всегда стояла закрытой, и Кирилл так и не смог там побывать.

— Куда это они? — спросил он у стоящего рядом парня.

— Первая исповедь, — благоговейно шепнул тот.

— Ясно. А что потом?

— Праздничная трапеза.