— Что случилось? – спросила маму моя старшая сестра Хелен, заходя в кухню и переписываясь при этом. На ней были пиджак и юбка из твида. На мой вкус, ее одежда была немного однообразна, но отлично на ней сидела. Хелен унаследовала высокий рост и стройное тело от мамы, так что в принципе на ней все сидело хорошо. А еще у нее были мамины прямые каштановые волосы. У меня тоже были семейные каштановые локоны, но, к сожалению, моим волосам было трудно определиться, какие они: прямые (как у Хелен) или кудрявые (как у Дэни), поэтому они завивались до середины длины, и никакие средства для волос не могли их приручить.

Не отрывая глаз от телефона, Хелен швырнула сумку с книгами на кухонный стол, из-за чего тарелка с хлопьями чуть не перевернулась на меня.

— Эй, — запротестовала я, но Хелен проигнорировала меня, смеясь над чем-то, что увидела на экране своего телефона.

Хелен постоянно игнорировала меня: и дома, и в школе. Ей без усилий удавалось быть умной старшеклассницей с отличными оценками, и в то же время она являлась капитаном хоккейной команды и королевой своей свиты. Я часами сидела над домашней работой, и при этом получала четверки с плюсом, если повезет, и едва успевала играть в волейбол. Хотя я совсем не пользовалась популярностью, ничего не делала, чтобы изменить это. Конечно, у меня был Айзек, который был отличным лучшим другом, и несколько девочек, которых я знала по волейболу. В прошлом я пыталась подружиться с другими девочками, но по какой-то причине у меня не выходило: всегда говорила что-то не то или говорила недостаточно. Я втайне надеялась, что переход из средней школы в старшую магическим образом катапультирует меня на следующий уровень.

Внимание, спойлер: этого не произошло.

В последнее время я пыталась убедить себя, что тот факт, что никто не обращает на меня внимания, это на самом деле хорошо. Значит, я могу слиться с толпой, незаметно фотографировать, наблюдать за миром через защитный экран. Старшая школа – это то, через что мне нужно пройти. Казалось нормальным, что я сейчас не вписываюсь. Лучше займусь этим позже, в колледже — в Жизни. Однажды я стану успешным фотографом Нью-Йорка или Сан-Франциско, и никто не вспомнит, что в школьные годы всемирно известная фотожурналистка Джулс Матис была белой вороной.

По крайней мере, я себе это внушала.

— Что-то на работе? — Хелен потянулась за кофе, который мама сварила для папы.

Хотелось бы мне попробовать глоток кофе – это казалось чем-то взрослым, более сложным, чем просто пить содовую или сок, но я не могла переносить запах, который напоминал шоколадную грязь.

— Ничего страшного, — практически пропела мама, наигранно улыбаясь.

Я откусила кусочек сухих кукурузных хлопьев и взглянула на Дэни, надеясь, что она поняла очевидное уклонение мамы от правды, но та была поглощена своим глянцевым журналом. Этим летом Дэни сильно похудела и стала одержима чтением о знаменитостях.

— Что случилось, дорогая?

Папа вошел через вращающуюся кухонную дверь и увидел «счастливое» лицо мамы.

— Все в порядке, Питер, — мама улыбнулась, не глядя ему в глаза.

— Лгунья, — сказал он, целуя ее в щеку.

Мама промолчала. Она просто потянулась к шкафу за пачкой чая, этим лишь доказывая правоту моего отца. Мои родители встречались со школы и знали друг друга лучше, чем самих себя. Настоящая любовь? Жутковато? Я так и не могла определиться.

— Мне нужно уйти на работу пораньше, — объяснила она, бросая пакетик с «Эрл Греем» в кружку с горячей водой. — Ты мог бы подбросить девочек?

Мама не удосужилась попросить Хелен взять нас с собой, хотя мы учились в одной школе, а Даниэль — прямо через дорогу.

— Конечно, — ответил папа, потянувшись к кофейнику, прежде чем понял, что он почти пуст. — Куда делся весь мой кофе?

Дзынь!

Зазвонил телефон Хелен. Вероятно, это ее парень, Лэндон, написал, что ждет на улице, чтобы подвезти до школы.

Мама закрыла свою термокружку, и вместо того, чтобы съесть яичницу, запихнула в сумку рабочие папки.

— Пицца на ужин подойдет?

— Я буду только салат, — сказала Дэни, разглядывая слишком худую модель в своей модной Библии.

— Даниэль, кусочек пиццы ты съесть можешь, — сказала мама.

Мама была психиатром, и косвенно помогала Дэни преодолеть изменения в ее телосложении. По-моему, мама насмотрелась на расстройства пищевого поведения в больнице, где работала.

— Ладно, — сдалась Дэни, — с пепперони.

— Никаких грибов, — попросила я.

Я просто не переваривала их текстуру.

— Принято, — заверила меня мама, выбегая из кухни. — Всем хорошего дня!

Она оставила свою кружку. Обычно мама не уходила в такой спешке, это было непохоже на нее. Звонок, видимо, был очень важным.

— Мы можем еще раз пробежаться по шестнадцати тактам для прослушивания? — спросила Дэни у папы.

— Милая, я не хочу, чтобы вы с Джулс опоздали из-за меня, — возразил он.

— Пожалуйста, ну ты же так хорошо играешь на пианино-о-о, — начала канючить она, — Это займет всего две секу-у-унды.

Даже бездомный даст Дэни деньги, если она его правильно попросит.

— Оки-доки. Только один раз, — сдался папа, и последовал за ней.