ДР. МАТИС: Мэй, я заметила у тебя шрамы на ладонях. Расскажи, откуда они.

Тишина.

МЭЙ: От моей мамы. Они делают так со всеми детьми. Младенцами.

ДР. МАТИС: Что именно делают?

МЭЙ: Подвешивают их вверх ногами. На всю ночь.

ДР. МАТИС: Позволь мне уточнить. Детей города Тисдейла заставляю висеть вверх ногами всю ночь?

МЭЙ: Да. Детей младшего возраста. Чуть постарше младенца.

ДР. МАТИС: Это также происходит перед всей церковной паствой?

МЭЙ: Нет, в собственном доме. Но потом они ведут ребенка в церковь и проводят церемонию. Это как обряд посвящения.

ДР. МАТИС: Как их подвешивают дома?

МЭЙ: На крест. При помощи гвоздей.

ДР. МАТИС: Гвозди в ладони?

МЭЙ: Да. (Проходит секунда) Они не дают ни еды, ни воды. Каждый обязан это сделать. Это сделает тебя сильнее. Если ты можешь выдержать боль, тогда ты можешь выдержать что угодно. Господин хочет только самого сильного из паствы. Во всяком случае, так говорят. Это не всегда срабатывает.

Я имею в виду, не у всех получается. Всю ночь. Или они получают инфекцию в руках и ногах. Вот почему в городе не так много детей. Не так много, как могло бы быть. Но те, кто выживают, они сильные. Достаточно для того, чтобы служить Ему. Во всяком случае, они пытаются заставить тебя так думать.

Тишина.

ДР. МАТИС: Тебе, должно было, быть очень больно.

Сопение.

ДР. МАТИС: Мне так жаль, что это случилось с тобой, Мэй. Когда они делали это с твоими братьями и сестрой, они…

Шарканье.

МЭЙ: Мне нужно выйти.

ДР. МАТИС: О! Там так темно…

Дверь открывается.

ДР. МАТИС: Одна вещь, прежде чем ты уйдешь…

Шаги остановились.

ДР. МАТИС: Другой мальчик с отметинами на спине – Виктор. Его фамилия Питерсон?

Глава 25

ДЭНИ УШЛА С НОЧЕВКОЙ, А МЭЙ скрывалась в маминой спальне. Я приложила ухо к двери, и мне показалось, что мама задает ей вопросы или что-то в этом роде. В моей с Дэни комнате я заканчивала работу над интервью с пианистом, которого предложил Себастьян, Майклом Уэллсом.

Между тем, я старалась не лазить по социальным сетям в поисках каждого поста, который лайкнул Себастьяну, и не выяснять, была ли у него девушка в его старой школе. У него была куча фотографий с симпатичной кузиной, но на этом все. Мы с ним начали переписываться, в основном о делах «Регаля», но иногда мы просто ходили туда-сюда и отпускали шуточки. Мы еще не ходили на настоящее свидание, но чувствовалось, что именно туда мы и направляемся, и мне просто нужно быть терпеливой, пока он не наберется смелости пригласить меня.

Хотя иногда я думала, чтобы поцеловать его…

Проверка орфографии! Мне пришлось еще раз просмотреть статью. Надо перестать отвлекаться на «Все эти мысли о Себастьяне».

Закончив работу, я пошла в ванную, чтобы почистить зубы. Проходя мимо закрытой двери в мамину комнату, я услышала, как Мэй все еще тихо разговаривает с мамой. Они иногда так делали, допоздна разговаривали друг с другом. Однажды утром я увидела, как Мэй вышла из маминой комнаты, и решила, что она заснула. Интересно, что об этом думал папа?

Выключив свет и забравшись в постель, я сделала мысленную пометку, что надо бы рассказать Себастьяну о статье, которую я нашла, о влиянии Джеймса Дина на кино пятидесятых годов, и подумала, что она может ему понравиться.

* * *

Я проснулась от того, что что-то давило мне на ноги.

Думая, что мне это показалось, я снова закрыла глаза, чтобы заснуть.

Тогда я услышала какой-то звук. Дыхание?

Я открыла глаза и оглядела темную комнату. Когда глаза привыкли, на ближайшей стене я разглядела плакат Гамильтона.

Одеяло сдавило мне левый бок. Я обернулась и увидела Мэй, сидящую на краешке кровати.

Я вздрогнула, но тут же попыталась успокоиться, стараясь не выдать своей тревоги.

Она сидела совершенно неподвижно, как статуя. Ее длинные черные волосы свободно падали на плечи. Они поблескивали в свете уличного фонаря, проникавшего в окно. Мэй уставилась на меня.

― С тобой все в порядке? ― рискнула я спросить.

Может, она дала бы ключ к разгадке, почему она сидела на моей кровати посреди ночи.

На ней была белая ночная рубашка. Не моя, поэтому я предположила, что мама купила ее.

Мэй ничего не ответила. Она продолжала смотреть на меня сквозь тьму.

Я попробовала еще раз.

― Ты в порядке, Мэй?

Мэй посмотрела на розовое покрывало и сжала краешек в руках. Она покачала головой.

Я привстала в надежде, что ничего серьезного не стряслось.

― Что случилось?― спросила я.

Немного помолчав, она, наконец, заговорила.

― Я думаю... думаю, они пытаются вернуть меня.

― Они?

Мэй кивнула.

― Моя семья.