Брюнет выпрямился, словно не замечая такого груза, подпрыгнул и ухватился за крюк. Только вот в отличие от качка он не собирался на нём висеть. Уперевшись ногой в приоткрывшуюся створку, он подтянулся вновь и толкнул тело вверх, выбросил левую руку, и через мгновение уцепился пальцами за балконную плиту. Повис на ней и тут же выбросил вверх вторую руку, подтянулся, уже чувствуя, как штаны начинают дымиться, и перебросил себя через балконное ограждение, стараясь делать это так, чтобы не навредить раненому.

Толкнул створку двери, сливающейся со стеной, и скользнул внутрь маленькой комнаты за пределами уже заполненного огнём зала. Только там он наконец произнёс:

— Отпускай меня.

— Да… хорошо… — мажор, бледный то ли от шока, то ли от кровопотери, отпустил спасителя и тяжело осел на пол, — Но как ты узнал, что…

Зеленоглазый заговорил, прерывая болтливого спутника:

— Распорядитель куда-то ушёл, следовательно, была дверь, — он выхватил у мажора заляпанную кровью рубашку и начал рвать её на длинные лоскуты.

— Она могла быть закрыта.

— Он же сказал: «… к мраморному залу вас приведут пути, начинающиеся за дверьми этой комнаты». «Пути», «двери» — множественное число, значит, вариант с крюком был не единственным, — сообщил зеленоглазый, перебинтовывая грудную клетку мажора, — Это загадка и испытание.

— А с чего ты взял, что целью испытания не было узнать, способен ли кто-то из насна хладнокровное убийство?

Зеленоглазый закончил с повязкой и поднялся на ноги, и только после этого ответил:

— С того, что такое испытание требовало бы иного подхода. И совсем других соискателей. А у нас слишком разношерстная компания. Кроме того, не думаю, что вариант решения загадки, в котором нельзя обойтись без несправедливых жертв, нужен тем, кто затеял эти испытания.

— С чего ты взял?

Парень покачал головой:

— Для чудом спасшегося пленника ты задаёшь слишком много вопросов. Пойдём.

— Как я идти-то буду?

— Ногами, — сообщил зеленоглазый и направился к двери в другом конце комнаты. Ему надоело отвечать на идиотские вопросы.

«Хм, ещё двое», — подумал бандит, глядя на людей, попавших в ловушку и теперь нанизанных на шипы в паре метров внизу, — «Хорошо, что мы пустили вперёд баранов. Плохо, что пожитки не достать».

Он окинул взглядом поредевший отряд, благодушно почёсывая пузо под рубахой, расплылся в улыбке и вдруг зло рявкнул:

— Никто не говорил, что легко будет. Внимательнее будьте, и не попадётесь в ловушку!

— Ты не говорил, что здесь так опасно, — пожаловался кто-то из числа менее спортивных испытуемых.

Детина в ответ на это ухмыльнулся и заявил:

— Я вообще ничего не говорил. Я тоже ничего не знаю об этом месте… Но ты мог бы остаться гореть в зале вместе с… — он оборвал себя и покачал головой, — Ну, как его, мажором этим.

— А разве с ним не остался тот черноволосый? Причём по собственной воле? Как его звали-то?

— Никак, мы тогда ещё не определились с именами, — ответил бандит, многозначительно поглаживая заткнутый за ремень то ли витой рог, то ли зуб сантиметров тридцати длиной, — Да и какая разница, как его звали, Живчик? Они оба мертвы, когда мы уходили, уже разгоралось пламя. А за нами они не пошли, так что….

Парень, названный Живчиком явно с издевкой, уныло наклонил голову:

— Как скажешь, Слон.

Бандит скривился, услышав своё прозвище. Эти имена никому не нравились, поскольку времени на их придумывание потратили в сумме минуты полторы, и даже эта цифра казалась бандиту, прозванному одним из братьев «Слоном» за татуировку и внешность, слишком большой. Но тратить время пришлось, чтобы в опасной или сложной ситуации не орать “эй, чувак с носом картошкой в зеленой рубашке”, дожидаясь, пока нужный сообразит, что зовут его. Мало ли что произойти успеет за это время.

Слон фыркнул, помотал головой и рявкнул:

— Ладно, отдых окончен. Биба, Боба, вставайте, идём дальше.

— Хорошо, Слон, — ответили силачи, явно не сильно довольные прозвищами, но не ставшие спорить. Прозвища подбирали не так, чтобы нравились, а чтобы их легко запоминали.

Прочие испытуемые вставали с куда большими сложностями, чем спортивные силачи и не особо спортивный, но привычный к нагрузкам самого разного рода бандит. Впрочем, никто не жаловался и не канючил — единственного, кто заартачился, просто не стали ждать и оставили позади. Остальные после этого пытались выдерживать темп.

***

Труп, частично погруженный в стену в стену, уставился на мир остекленевшими жёлтыми глазами.

— Это же… — мажор аж позеленел от отвращения.

— Один из отряда. Умер минуты три назад, — ответил его спутник, приглядевшись, — Обезвоживание, причем очень быстрое.

— Как можно заработать обезвоживание за несколько минут? И как ты это понял?

— А как можно двигаться, игнорируя дырку в груди? — ответил вопросом зеленоглазый, — ответа на твои вопросы я не знаю, как и на свои. Только предположение, что у нас остались обрывки памяти о предыдущей жизни, правда на уровне рефлексов и бессознательных воспоминаний. В активной памяти лично у меня ничего нет, и у тебя, думаю, тоже. Но что я знаю точно, так это то, что нам надо спешить. Времени всё меньше и меньше.