– Не в этом дело, – ответил я. – Просто это совершенно бесцельно. Куда мы, собственно, поедем? К тому же, в такое время едва ли она будет на улице.

– Не знаю, – сказал он все так же тихо. – Я только думаю, что стоило бы ее поискать.

Прошла Фрида с пустым подносом.

– Мне нужно идти, – сказал я, – и мне кажется, что вы зря волнуетесь. Я, конечно, охотно оказал бы вам такую услугу, но фройляйн Хольман должна скоро уехать, и мне хотелось бы побыть с ней сегодня. Возможно, это ее последнее воскресенье здесь. Вы меня, конечно, понимаете.

Он кивнул.

Я жалел его, но мне не терпелось пойти к Пат.

– Если вам все-таки хочется немедленно поехать, возьмите любое такси, – продолжал я, – но не советую. Лучше подождите еще немного, – тогда я позвоню моему другу Ленцу, и он поедет с вами на поиски.

Мне казалось, что он совсем не слушает меня.

– Вы не видели ее сегодня утром? – вдруг спросил он.

– Нет, – ответил я удивленно. – Иначе я бы уже давно сказал вам об этом. Он снова кивнул и с совершенно отсутствующим видом, не проронив больше ни слова, ушел в свою комнату.

* * *

Пат успела зайти ко мне и нашла розы. Когда я вошел а ее комнату, она рассмеялась.

– Робби, – сказала она, – я все-таки довольно наивна. Только от Фриды я узнала, что свежие розы в воскресенье, да еще в этакую рань, несомненно пахнут воровством. Вдобавок она мне сказала, что этот сорт не найти ни в одном из ближайших цветочных магазинов.

– Думай, что хочешь, – ответил я. – Главное, что они доставляют тебе радость.

– Теперь еще большую, чем когда-либо, милый. Ведь ты добыл их, подвергая себя опасности!

– Да еще какой опасности! – Я вспомнил священника. – Но почему ты так рано поднялась?

– Не могла больше спать. Кроме того, я видела сон. Ничего хорошего.

Я внимательно посмотрел на нее. Она выглядела утомленной, под глазами были синие круги.

– С каких пор ты видишь плохие сны? – спросил я. – До сих пор я считал это своей специальностью.

Она покачала головой:

– Ты заметил, что на дворе уже осень?

– У нас это называется бабьим летом, – возразил я. – Ведь еще цветут розы. Просто идет дождь, – вот все, что я вижу.

– Идет дождь. Слишком долго он идет, любимый. Иногда по ночам, когда я просыпаюсь, мне кажется, что я похоронена под этим нескончаемым дождем.

– По ночам ты должна приходить ко мне, – заявил я. – Тогда у тебя не будет таких мыслей. Наоборот, так хорошо быть вместе, когда темно и за окном дождь.

– Может быть, – тихо сказала она и прижалась ко мне.

– Я, например, очень люблю, когда в воскресенье идет дождь, – сказал я. – Как-то больше чувствуешь уют. Мы вместе, у нас теплая, красивая комната, и впереди свободный день, – по-моему, это очень много.

Ее лицо просветлело:

– Да, нам хорошо, правда? – По-моему, нам чудесно. Вспоминаю о том, что было раньше. Господи! Никогда бы не подумал, что мне еще будет так хорошо.

– Как приятно, когда ты так говоришь. Я сразу всему верю. Говори так почаще.

– Разве я не часто говорю с тобой так?

– Нет.

– Может быть, – сказал я. – Мне кажется, что я недостаточно нежен. Не знаю, почему, но я просто не умею быть нежным. А мне бы очень хотелось…

– Тебе это не нужно, милый, я и так понимаю тебя. Но иногда все-таки хочется слышать такие слова.

– С сегодняшнего дня я их стану говорить всегда. Даже если самому себе буду казаться глупым.

– Ну уж и глупым! – ответила она. – В любви не бывает глупостей.

– Слава богу, нет, – сказал я. – А то просто страшно подумать, во что можно было бы превратиться.

Мы позавтракали вместе, потом Пат снова легла в постель. Так предписал Жаффе.

– Ты останешься? – спросила она, уже укрывшись одеялом.

– Если хочешь, – сказал я.

– Я бы хотела, но это необязательно…

Я подсел к ее кровати:

– Ты меня не поняла. Я просто вспомнил: раньше ты не любила, чтобы на тебя смотрели, когда ты спишь.

– Раньше да… но теперь я иногда боюсь… оставаться одна…

– И со мной это бывало, – сказал я. – В госпитале, после операции. Тогда я все боялся уснуть ночью. Все время бодрствовал и читал или думал о чем-нибудь и только на рассвете засыпал… Это пройдет.

Она прижалась щекой к моей руке:

– И все-таки страшно, Робби, боишься, что уже не вернешься…

– Да, – сказал я. – А потом возвращаешься, и все проходит. Ты это видишь по мне. Всегда возвращаешься, хотя необязательно на то же место.

– В том-то и дело, – ответила она, закрывая глаза. – Этого я тоже боюсь. Но ведь ты следишь за мной, правда? – Слежу, – сказал я и провел рукой по ее лбу и волосам, которые тоже казались мне усталыми.

Она стала дышать глубже и слегка повернулась на бок. Через, минуту она крепко спала.