Вошла фройляйн Мюллер. Она посмотрела на меня, как на привидение.

– Что же нам делать? – спросил я.

– Врач сейчас будет, – прошептала она. – Лед… на грудь, и, если сможет… пусть пососет кусочек…

– Как ее положить?.. Низко или высоко?… Да говорите же, черт возьми!

– Пусть лежит так… Он сейчас придет. Я стал класть ей на грудь лед, почувствовав облегчение от возможности что-то делать; я дробил лед для компрессов, менял их и непрерывно смотрел на прелестные, любимые, искривленные губы, эти единственные, эти окровавленные губы…

Зашуршали шины велосипеда. Я вскочил. Врач.

– Могу ли я помочь вам? – спросил я. Он отрицательно покачал головой и открыл свою сумку. Я стоял рядом с ним, судорожно вцепившись в спинку кровати. Он посмотрел на меня. Я отошел немного назад, не спуская с него глаз. Он рассматривал ребра Пат. Она застонала.

– Разве это так опасно? – спросил я.

– Кто лечил вашу жену?

– Как, то есть, лечил?.. – пробормотал я. – Какой врач? – нетерпеливо переспросил он.

– Не знаю… – ответил я. – Нет, я не знаю… я не думаю…

Он посмотрел на меня:

– Но ведь вы должны знать…

– Но я не знаю. Она мне никогда об этом не говорила.

Он склонился к Пат и спросил ее о чем-то. Она хотела ответить. Но опять начался кровавый кашель. Врач приподнял ее. Она хватала губами воздух и дышала с присвистом.

– Жаффе, – произнесла она наконец, с трудом вытолкнув это слово из горла.

– Феликс Жаффе? Профессор Феликс Жаффе? – спросил врач. Чуть сомкнув веки, она подтвердила это. Доктор повернулся ко мне: – Вы можете ему позвонить? Лучше спросить у него.

– Да, да, – ответил я, – я это сделаю сейчас же, а потом приду за вами! Жаффе?

– Феликс Жаффе, – сказал врач. – Узнайте номер телефона.

– Она выживет? – спросил я.

– Кровотечение должно прекратиться, – сказал врач. Я позвал горничную, и мы побежали по дороге. Она показала мне дом, где был телефон. Я позвонил у парадного. В доме сидело небольшое общество за кофе и пивом. Я обвел всех невидящим взглядом, не понимая, как могут люди пить пиво, когда Пат истекает кровью. Заказав срочный разговор, я ждал у аппарата. Вслушиваясь в гудящий мрак, я видел сквозь портьеры часть смежной комнаты, где сидели люди. Все казалось мне туманным и вместе с тем предельно четким. Я видел покачивающуюся лысину, в которой отражался желтый свет лампы, видел брошь на черной тафте платья со шнуровкой, и двойной подбородок, и пенсне, и высокую вздыбленную прическу; костлявую старую руку с вздувшимися венами, барабанившую по столу… Я не хотел ничего видеть, но был словно обезоружен – все само проникало в глаза, как слепящий свет.

Наконец мне ответили. Я попросил профессора.

– К сожалению, профессор Жаффе уже ушел, – сообщила мне сестра.

Мое сердце замерло и тут же бешено заколотилось. – Где же он? Мне нужно переговорить с ним немедленно.

– Не знаю. Может быть, он вернулся в клинику.

– Пожалуйста, позвоните в клинику. Я подожду. У вас, наверно, есть второй аппарат.

– Минутку. – Опять гудение, бездонный мрак, над которым повис тонкий металлический провод. Я вздрогнул. Рядом со мной в клетке, закрытой занавеской, щебетала канарейка. Снова послышался голос сестры: – Профессор Жаффе уже ушел из клиники.

– Куда?

– Я этого точно не знаю, сударь.

Это был конец. Я прислонился к стене.

– Алло! – сказала сестра, – вы не повесили трубку?

– Нет еще. Послушайте, сестра, вы не знаете, когда он вернется?

– Это очень неопределенно.

– Разве он ничего не сказал? Ведь он обязан. А если что-нибудь случится, где же его тогда искать?

– В клинике есть дежурный врач.

– А вы могли бы спросить его?

– Нет, это не имеет смысла, он ведь тоже ничего не знает.

– Хорошо, сестра, – сказал я, чувствуя смертельную усталость, – если профессор Жаффе придет, попросите его немедленно позвонить сюда. – Я сообщил ей номер. – Но немедленно! Прошу вас, сестра.

– Можете положиться на меня, сударь. – Она повторила номер и повесила трубку.

Я остался на месте. Качающиеся головы, лысина, брошь, соседняя комната – все куда-то ушло, откатилось, как блестящий резиновый мяч. Я осмотрелся. Здесь я больше ничего не мог сделать. Надо было только попросить хозяев позвать меня, если будет звонок. Но я не решался отойти от телефона, он был для меня как спасательный круг. И вдруг я сообразил, как поступить. Я снял трубку и назвал номер Кестера. Его-то я уж застану на месте. Иначе быть не может.

И вот из хаоса ночи выплыл спокойный голос Кестера. Я сразу же успокоился и рассказал ему все. Я чувствовал, что он слушает и записывает.

– Хорошо, – сказал он, – сейчас же еду искать его. Позволю. Не беспокойся. Найду. Вот все и кончилось. Весь мир успокоился. Кошмар прошел. Я побежал обратно.

– Ну как? – спросил врач. – Дозвонились?

– Нет, – сказал я, – но я разговаривал с Кестером.