ГВЕНДОЛЕН. Надеюсь, почтовая связь у вас налажена. Возможно, нам придется прибегнуть к отчаянным мерам. Это, конечно, потребует серьезного обсуждения. Я буду сноситься с вами ежедневно.

ДЖЕК. Душа моя!

ГВЕНДОЛЕН. Сколько вы еще пробудете в городе?

ДЖЕК. До понедельника.

ГВЕНДОЛЕН. Прекрасно! Алджи, можешь повернуться.

АЛДЖЕРНОН. Я уже повернулся.

ГВЕНДОЛЕН. Можешь позвонить.

ДЖЕК. Вы позволите мне проводить вас до кареты, дорогая?

ГВЕНДОЛЕН. Само собой.

ДЖЕК (вошедшему Лэйну). Я провожу мисс Фейрфакс.

ЛЭЙН. Слушаю, сэр.

Джек и Гвендолен уходят. Лэйн держит на подносе несколько писем. Видимо, это счета, потому что Алджернон, взглянув на конверты, рвет их на кусочки.

АЛДЖЕРНОН. Стакан хереса, Лэйн.

ЛЭЙН. Слушаю, сэр.

АЛДЖЕРНОН. Завтра, Лэйн, я отправлюсь бенберировать.

ЛЭЙН. Слушаю, сэр.

АЛДЖЕРНОН. Вероятно, я не вернусь до понедельника. Уложите фрак, смокинг и все для поездки к мистеру Бенбери.

ЛЭЙН. Слушаю, сэр. (Подает херес.)

АЛДЖЕРНОН. Надеюсь, завтра будет хорошая погода, Лэйн.

ЛЭЙН. Погода никогда не бывает хорошей, сэр.

АЛДЖЕРНОН. Лэйн, вы законченный пессимист.

ЛЭЙН. Стараюсь по мере сил, сэр.

Входит Джек. Лэйн уходит.

ДЖЕК. Вот разумная, мыслящая девушка. Единственная в моей жизни.

Алджернон хохочет.

Чего это ты так веселишься?

АЛДЖЕРНОН. Просто вспомнил о бедном мистере Бенбери.

ДЖЕК. Если ты не одумаешься, Алджи, помяни мое слово, попадешь ты с этим Бенбери в переделку!

АЛДЖЕРНОН. А мне это как раз нравится. Иначе скучно было бы жить на свете.

ДЖЕК. Какая чушь, Алджи. От тебя слышишь одни глупости.

АЛДЖЕРНОН. От кого их не услышишь?

Джек с возмущением глядит на него, потом выходит. Алджернон закуривает папиросу, читает адрес на манжете и улыбается.

Занавес.

Сад в поместье мистера Вординга. Серая каменная лестница ведет к дому. По-старомодному распланированный сад полон роз. Время – июль. В тени большого тиса соломенные стулья, стол, заваленный книгами. Мисс Призм сидит за столом. Сесили в глубине поливает цветы.

МИСС ПРИЗМ. Сесили, Сесили! Такое утилитарное занятие, как поливка цветов, это скорее обязанность Мольтона, чем ваша. Особенно сейчас, когда вас ожидают интеллектуальные наслаждения. Ваша немецкая грамматика у вас на столе. Раскройте страницу пятнадцатую. Мы повторим вчерашний урок.

СЕСИЛИ (подходя очень медленно). Но я ненавижу немецкий. Противный язык. После немецкого урока у меня всегда ужасный вид.

МИСС ПРИЗМ. Дитя мое, вы же знаете, как ваш опекун озабочен тем, чтобы вы продолжали свое образование. Уезжая вчера в город, он особенно обращал мое внимание на немецкий язык. Каждый раз, уезжая в город, он напоминает о немецком языке.

СЕСИЛИ. Дорогой дядя Джек такой серьезный! Иногда я боюсь, что он не совсем здоров.

МИСС ПРИЗМ (выпрямляясь). Ваш опекун совершенно здоров, и строгость его поведения особенно похвальна в таком сравнительно молодом человеке. Я не припомню никого, кто превосходил бы его в сознании долга и ответственности.

СЕСИЛИ. Может быть, поэтому он и скучает, когда мы остаемся тут втроем.

МИСС ПРИЗМ. Сесили! Вы меня удивляете. У мистера Вординга много забот. Праздная и легкомысленная болтовня ему не к лицу. Вы же знаете, какие огорчения доставляет его несчастный младший брат.

СЕСИЛИ. Я хотела бы, чтобы дядя позволил этому несчастному младшему брату погостить у нас. Мы бы могли оказать на него хорошее влияние, мисс Призм. Я уверена, что вы, во всяком случае, могли бы. Вы знаете немецкий и геологию, а такие познания могут перевоспитать любого. (Записывает в своем дневнике.)

МИСС ПРИЗМ (покачивает головой). Не думаю, чтобы даже я могла оказать влияние на человека, который, по словам собственного брата, обладает таким слабым и неустойчивым характером. К тому же, я не уверена, что взялась бы за его исправление: не одобряю современной мании мгновенно превращать дурного человека в хорошего. Что он посеял, пускай и пожнет. Закройте ваш дневник, Сесили. Вообще вам совсем не следует вести дневник.

СЕСИЛИ. Я веду дневник для того, чтобы поверять ему самые удивительные тайны моей жизни. Без записей я, вероятно, позабыла бы их.

МИСС ПРИЗМ. Память, моя милая, – дневник, которого у нас никто не отнимет.

СЕСИЛИ. Да, но обычно запоминаются события, которых на самом деле не было и не могло быть. Я думаю, именно памяти мы обязаны трехтомными романами, которые нам присылают из библиотеки.

МИСС ПРИЗМ. Не хулите трехтомные романы, Сесили. Я сама когда-то сочинила такой роман.

СЕСИЛИ. Нет, в самом деле, мисс Призм? Какая вы умная! И, надеюсь, конец был несчастливый. Я не люблю романов со счастливым концом. Они меня положительно угнетают.

МИСС ПРИЗМ. Для хороших там все кончалось хорошо, а для плохих – плохо. Это и называется беллетристикой.