АЛДЖЕРНОН. Послушайте, дорогая, милая, любимая девочка. Я не вижу причин, почему бы вам возражать против имени Алджернон. Это вовсе не плохое имя. Более того, это довольно аристократическое имя. Половина ответчиков по делам о банкротстве носит это имя. Нет, шутки в сторону, Сесили… (Подходя ближе.) Если бы меня звали Алджи, неужели вы не могли бы полюбить меня?

СЕСИЛИ (вставая). Я могла бы уважать вас, Эрнест. Я могла бы восхищаться вами, но, боюсь, что не смогла бы все свои чувства безраздельно отдать только вам.

АЛДЖЕРНОН. Гм! Сесили! (Хватаясь за шляпу.) Ваш пастор, вероятно, сведущ по части церковных обрядов и церемоний?

СЕСИЛИ. О конечно, доктор Чезюбл весьма сведущий человек. Он не написал ни одной книги, так что вы можете себе представить, сколько у него всяких сведений в голове.

АЛДЖЕРНОН. Я должен сейчас же повидаться с ним… и поговорить о неотложном крещении… я хочу сказать – о неотложном деле.

СЕСИЛИ. О!

АЛДЖЕРНОН. Я вернусь не позже чем через полчаса.

СЕСИЛИ. Принимая во внимание, что мы с вами обручены с четырнадцатого февраля и что встретились только сегодня, я думаю, что вам не следовало бы покидать меня на такой продолжительный срок. Нельзя ли через двадцать минут?

АЛДЖЕРНОН. Я мигом вернусь! (Целует ее и убегает через сад.)

СЕСИЛИ. Какой он порывистый! И какие у него волосы! Нужно записать, что он сделал мне предложение.

Входит Мерримен.

МЕРРИМЕН. Некая мисс Фейрфакс хочет видеть мистера Вординга. Говорит, что он нужен ей по очень важному делу.

СЕСИЛИ. А разве мистер Вординг не у себя в кабинете?

МЕРРИМЕН. Мистер Вординг недавно отправился в сторону дома доктора Чезюбла.

СЕСИЛИ. Попросите эту леди сюда. Мистер Вординг, вероятно, скоро вернется. И принесите, пожалуйста, чаю.

МЕРРИМЕН. Слушаю, мисс. (Выходит.)

СЕСИЛИ. Мисс Фейрфакс? Вероятно, одна из тех пожилых дам, которые вместе с дядей Джеком занимаются благотворительными делами в Лондоне. Не люблю дам-филантропок. Они слишком много на себя берут.

Входит Мерримен.

МЕРРИМЕН. Мисс Фейрфакс.

Входит Гвендолен. Мерримен уходит.

СЕСИЛИ (идя ей навстречу). Позвольте вам представиться. Меня зовут Сесили Кардью.

ГВЕНДОЛЕН. Сесили Кардью? (Идет к ней и пожимает руку.) Какое милое имя! Я уверена: мы с вами подружимся. Вы мне и сейчас ужасно нравитесь. А первое впечатление меня никогда не обманывает.

СЕСИЛИ. Как это мило с вашей стороны, мы ведь с вами так сравнительно недавно знакомы. Пожалуйста, садитесь.

ГВЕНДОЛЕН (все еще стоя). Можно мне называть вас Сесили?

СЕСИЛИ. Ну конечно!

ГВЕНДОЛЕН. А меня зовите просто Гвендолен.

СЕСИЛИ. Если вам это приятно.

ГВЕНДОЛЕН. Значит, решено? Не так ли?

СЕСИЛИ. Надеюсь.

Пауза. Обе одновременно садятся.

ГВЕНДОЛЕН. Теперь, я думаю, самое подходящее время объяснить вам, кто я такая. Мой отец – лорд Брэкнелл. Вы, должно быть, никогда не слышали о папе, не правда ли?

СЕСИЛИ. Нет, не слыхала.

ГВЕНДОЛЕН. К счастью, он совершенно неизвестен за пределами тесного семейного круга. Это вполне естественно. Сферой деятельности для мужчины, по-моему, должен быть домашний очаг. И как только мужчины начинают пренебрегать своими семейными обязанностями, они становятся такими изнеженными. А я этого не люблю. Это делает мужчин слишком привлекательными. Моя мама, которая смотрит на воспитание крайне сурово, развила во мне большую близорукость: это входит в ее систему. Так что вы не возражаете, Сесили, если я буду смотреть на вас в лорнет?

СЕСИЛИ. Нет, что вы, Гвендолен, я очень люблю, когда на меня смотрят!

ГВЕНДОЛЕН (тщательно обозрев Сесили через лорнет). Вы здесь гостите, не так ли?

СЕСИЛИ. О нет. Я здесь живу.

ГВЕНДОЛЕН (строго). Вот как? Тогда здесь находится, конечно, ваша матушка или хотя бы какая-нибудь пожилая родственница?

СЕСИЛИ. Нет. У меня нет матери, да и родственниц никаких нет.

ГВЕНДОЛЕН. Что вы говорите?

СЕСИЛИ. Мой дорогой опекун с помощью мисс Призм взял на себя тяжкий труд заботиться о моем воспитании.

ГВЕНДОЛЕН. Ваш опекун?

СЕСИЛИ. Да, я воспитанница мистера Вординга.

ГВЕНДОЛЕН. Странно! Он никогда не говорил мне, что у него есть воспитанница. Какая скрытность! Он становится интереснее с каждым часом. Но я не сказала бы, что эта новость вызывает у меня восторг. (Встает и направляется к Сесили.) Вы мне очень нравитесь, Сесили. Вы мне понравились с первого взгляда, но должна сказать, что сейчас, когда я узнала, что вы воспитанница мистера Вординга, я бы хотела, чтобы вы были… ну, чуточку постарше и чуточку менее привлекательной. И знаете, если уж говорить откровенно…

СЕСИЛИ. Говорите! Я думаю, если собираются сказать неприятное, надо говорить откровенно.

ГВЕНДОЛЕН. Так вот, говоря откровенно, Сесили, я хотела бы, чтобы вам было не меньше чем сорок два года, а с виду и того больше. У Эрнеста честный и прямой характер. Он воплощенная искренность и честь. Неверность для него так же невозможна, как и обман. Но даже самые благородные мужчины до чрезвычайности подвержены женским чарам. Новая история, как и древняя, дает тому множество плачевных примеров. Если бы это было иначе, то историю было бы невозможно читать.