Вчера, после того, как мы соединились с войсками оборонявшими Ораниенбаумский плацдарм, я приказал нашим бойцам отдыхать, вернее приказал генерал Севастьянов, он ни сколько не комплексовал, что выполнял мои распоряжения. Пока их товарищи воевали, повара сварили вкуснейший обед, на продуктах я не экономил, тем более, что мы захватили несколько немецких складов с продовольствием. Зная, как сейчас обстоит дело в Ленинграде с продуктами, я не надеялся на хорошее снабжение, даже с учётом того, что по пробитому нами коридору в осаждённый город двинулся плотный поток машин с продовольствием. За остаток вечера бойцы смогли отдохнуть и выспаться, так как отбой скомандовали в 8 часов вечера. Утром, после плотного завтрака, так как неизвестно, когда удастся пообедать, наша армия принялась за расширения пробитого к Ораниенбаума коридора. С одной стороны нормальных укреплений у немцев тут не было, раньше были не нужны, а за эту ночь построить просто не успели, а с другой стороны значительно расширилась длина атаки. Если раньше все наши силы были сконцентрированы максимум на фронте длиной в три километра, то теперь пришлось растянуть их на полтора десятка километров, так что общая мощь несколько снизилась. Кроме наших бойцов, в операции участвовали ещё выделенные Ленинградским фронтом две стрелковые дивизии, и один полк из Ораниенбаума, они правда двигались вторым эшелоном, проводя окончательную зачистку местности и отлавливая небольшие группы немцев, которые отбились от своих основных сил и по разным причинам не успели вовремя удрать. Из-за больших потерь в артиллерии, оказать сильное сопротивление нашим танкам и бронетранспортёрам немцы не смогли, хотя всё же умудрялись их подбивать. Общий победный настрой бойцов позволял им уверено идти вперёд, и от шапкозакидательства тут не было и следа. То, что немцы противник сильный и серьёзный все уже давно знали, но собственный боевой опыт, а также успехи в наступлении делали своё дело. Бойцы уверено теснили противника, при этом не подставляясь под ответные выстрелы. Наличие большого количества снайперов в дивизиях позволяло быстро и эффективно уничтожать немецких пулемётчиков, которые могли не только сдержать наше наступление, но и нанести нам большие потери. К вечеру мы смогли оттеснить немцев ещё почти на десяток километров, чего в принцип для нормального снабжения Ораниенбаума было достаточно. Вечером, когда мы достигли намеченного рубежа, наши части стали отходить к Ораниенбауму, а их место заняли две стрелковые дивизии Ленинградского фронта, которые к нам прикрепили. Весь день они шли во втором эшелоне, почти не вступая в бои с противником, если только не давили редкие небольшие группы отставших немцев и теперь они должны были занять временную оборону. Большое наличие техники позволило нам быстро вывести наши войска, так что ночевали мы уже в городе, хотя нормальных мест там практически не было, но благо, что уже считай настало лето, так что ночи стали тёплыми. Утром снова в бой и теперь приходилось опять проламывать немецкие укрепления, но самоходки под прикрытием КВ быстро их все подавили, и около полудня, преодолев немецкую линию обороны, мы двинулись вперёд. Оголив остальные участки фронта, Хозин выделил нам четыре пехотных дивизии, которые двигаясь за нами, занимали оборону по краям пробиваемого нами коридора. За день мы прошли с боями почти двадцать километров, танки стальным тараном сносили с нашего пути все немецкие части, и тут главное было не допустить, что бы немцы смогли фланговыми ударами перерезать пробитый нами коридор. С собой у нас был неприкосновенный запас на одну полную заправку всей техники и один боекомплект к ней, это как раз на случай, если противнику всё же удастся перерезать коридор. А так снабжение шло бесперебойно, правда приходилось делать приличный крюк для этого, но транспорта хватало. У немцев кстати тоже начались проблемы со снабжением, не желая терять трофеи, мои разведчики с диверсантами сосредоточились не на уничтожении немецких складов, а на прерывании снабжения. Они уничтожали многочисленные мосты и делали на дорогах засеки, что бы затруднить немцам продвижение, ещё одним способом был выстрел зажигательным патроном в бензобак переднего грузовика. Всё это сорвало немцам поставки топлива и боеприпасов в войска. На второй день нашего наступления продвинулись чуть меньше, примерно на полтора десятка километров, при этом несколько раз приходилось возвращать пару манёвренных групп из Т-34 и трофейных бронетранспортёров для ликвидации немецких попыток перерезать пробитый коридор. На третий день нашего наступления, после того, как немцы стянули к нам все свои силы, в наступление перешли силы Волховского фронта, в частности вторая ударная армия генерала Власова, который из-за моего вмешательства избежал пленения. За это время она тоже отдохнула, зализала раны, пополнилась и теперь двинулась вперёд. Немцы быстро сообразили, что им корячится котёл, пускай не такой большой, но вполне реальный, в котором они могли потерять все свои передовые части, которые осаждали Ленинград. Фон Кюхлер, когда увидел, чем может закончится наше наступление, хотел немедленно отвести свои войска, пока это ещё можно было сделать без особых проблем, но обожаемый фюрер, когда узнал об этом, устроил фон Кюхлеру истерику по телефону и в итоге в ультимативной форме запретил ему отводить свои войска от Петербурга. Когда через пару дней увидев критическое состояние на фронте он разрешил это, то было уже поздно. За неделю мы с двух сторон прошли чуть больше сотни километров и встретились в Сиверском, тем самым отрезав шесть немецких дивизий.