Русская кампания нисколько не походила ни на Польскую, ни на Французскую, хотя нет, было немного похоже на Польскую, там тоже попадались поляки, которые фанатично сражались до смерти. Если вначале войны Йенс ни сколько не сомневался в победе вермахта и Великой Германии, вон как они браво продвигались в самом начале войны вперёд, не смотря на ожесточённое сопротивление русских, то уже осенью продвижение сначала значительно замедлилось, а затем остановилось. Затем был их разгром под столицей русских Москвой, но уже летом следующего, 1942 года вермхт снова показал русским, как надо воевать, разгромив под городом Харьков очередную орду русских варваров, но затем был Сталинград, где вермахт снова понёс поражение и вот сейчас должно состоятся решающее сражение, в котором вермахт окончательно разобьет русских и они наконец сдадутся, а ему, оберфельдфебелю Йенсу Ханингу выделят приличный участок русской земли под поместье и русских рабов. Вот сейчас он и зарабатывал себе на поместье с рабами. Русские в очередной раз фанатично оборонялись, а по данным стратегической разведки они стягивали сюда войска, вот его подразделению и дали задание разведать обстановку в русском тылу. Линию фронта они перешли два дня назад, причём для отвлечения внимания русских разыграли похищение часового. Трое камрадов в немецких сапогах тихо сняли и утащили к себе русского часового, к сожалению взять его живым не получилось, тот в самый последний момент заметил камрадов и часового пришлось убить, хорошо, что кровь на землю не пролилась. Камрады, оставив следы, утащили труп русского часового к себе, как будто он живой и его утащили для допроса и ни каких других немецких разведчиков здесь не было и они ни куда дальше не пошли. Сам Йенс вместе с пятёркой свой камрадов был одет в русскую военную форму и русские сапоги и вооружён тоже русским оружием. Благополучно преодолев русские укрепления, он со своими товарищами скрылся в лесу. Вот уже второй день он издали наблюдал за русскими, а те затеяли что-то непонятное. Почти в полутора километрах от передовой, те, в условиях скрытности стали готовить укрепления. Прибывшие русские, не оставляя на открытой местности технику, стали растягивать маскировочные сети, а затем под ними принялись рыть землю. Удобно устроившись на опушке леска, Йенс в бинокль рассматривал, что делают русские, но неожиданно наблюдение пришлось прекратить. Примерно в километра от них остановилась небольшая колонна русских из нескольких их новых колёсных бронетранспортеров и крытых грузовиков, откуда стали выпрыгивать солдаты и несколько собак, после чего развернувшись цепью, те стали прочёсывать местность. Тихо снявшись с места, немецкие разведчики постарались раствориться в лесах.

Вернувшись из рекогносцировки, я развил бурную деятельность, прежде всего отправил к месту засады сапёров, те должны были подготовить место строительства укреплений. Сначала наметили линии окопов, дзотов, блиндажей и капониров, после чего принялись натягивать над этими местами маскировочные сети, при этом следя, что бы в небе не было немецких самолётов. Затем сапёры с приданными им в помощь пехотинцами принялись копать, благо инструмента хватало, а вырытую землю пока складывали рядом, тоже под защитой маскировочных сетей, что бы ночью её вывезти прочь. Ни чего не должно было указать противнику на подготовленную оборону раньше времени. Уже во второй половине дня прибыла рота охраны тыла, которая должна была проверить окрестности на отсутствие нежелательных свидетелей, как то дезертиры или немецкие разведчики и диверсанты. Ещё когда я только получил назначение на командование дивизией, то кроме роты диверсантов в дополнение к разведке, озаботился и созданием батальона охраны тыла. После того, как я всласть похулиганил и погулял в немецких тылах, то сам встав на место противника решил озаботится защитой от подобных художеств с немецкой стороны. Уж я то точно знал, какой урон могут нам принести вражеские диверсанты, да и разведка может качественно подгадить, если раскроет наши замыслы и немцы сыграют на этом. Кроме самого батальона организовал и кинологическую службу, достав для этого дела три десятка овчарок, немецких и восточноевропейских, что в условиях войны было нелегко. Щенков выдрессировали и обучили, так что к этому моменту это были уже хоть и совсем молодые, но уже взрослые псы.

Восточноевропейская овчарка была выведена в СССР в 30-е годы на базе немецкой овчарки, внешне основное отличие в окрасе, для немецкой овчарки характерен рыже-коричневый окрас шерсти, а для восточноевропейской чёрный и серо-серебристый.

Вот с десяток обученных идти по следу овчарок и было в составе роты, которая должна была прочесать окрестности строящихся укреплений. Сначала всё было нормально, растянувшись цепью, бойцы двинулись вдоль опушки леска, откуда было удобно наблюдать за строящимися укреплениями, но через полтора километра, один из бойцов заметил характерные следы лёжки. Подозвав командира, он указал на обнаруженные следы, после чего место внимательно осмотрел следопыт.

Михаил Рудаков был потомственным сибирским охотником, и хотя он был русским, а не якутом, эвенком или представителем другой народности Сибири, но в следах разбирался не хуже них, да и стрелял также. Внимательно осмотрев следы лёжки и окрестности, он подошёл наконец к командиру, капитану Самохвалову и произнёс.

-Товарищ капитан, шестеро их было, обуты в наши сапоги, ушли буквально перед нами, пожалуй и часа не прошло.

-Понятно… спасибо Рудаков, свободен, Свиридов!

К капитану подскочил радист с переносной рацией.

-Передавай первому, обнаружил следы шести человек, начинаю преследование.

Пока радист связывался со штабом батальона и передавал сообщение, всех собак подвели к месту лёжки неизвестных и дали им её обнюхать, после чего рота двинулась на поиск и захват неизвестных, а при необходимости и их уничтожения. Они преследовали неизвестных уже второй час, когда впереди послышались звуки перестрелки, ускорившись, бойцы капитана Самохвала подоспели к концу. Получив от командира второй роты, капитана Самохвалова донесение, о том, что он обнаружил неизвестных ведших наблюдение за строительством укреплений и направление, куда они двинулись, майор Богатырёв, командир батальона охраны тыла, отправил свою третью роту на перехват. Не прошло и получаса, как бойцы третьей роты двинулись навстречу второй, как из рощи на мгновение показалось несколько фигур в нашей форме, после чего они сразу снова скрылись. Взяв след, бойцы рванули вперёд и вскоре нагнали неизвестных, а после того, как на приказ остановится, те открыли огонь, то и бойцы миндальничать не стали и быстро подавили неизвестных огнём. Капитан Самохвалов вместе с командиром третьей роты старшим лейтенантом Мезенцевым смотрели на шесть тел в нашей форме. Четверо из них были мертвы, одно тяжело ранено и лишь один из неизвестных, со старшинскими погонами был лишь легко ранен. Разговорить его удалось очень быстро, это оказалась разведгруппа немцев, к счастью без рации, так что, что либо сообщить своим они просто не смогли. Погрузив в подошедший грузовик тела немецких разведчиков, и погрузившись в свои машины сами, они двинулись в расположение своего батальона.