Как только штурмовая группа доходила до перекрёстка, так снова сначала за угол летели гранаты, а затем под прикрытием щита бойцы всё давили огнём своих автоматов. Если перед ними были закрытые двери, то их подрывали толовыми шашками, и всё продолжалось по отработанной схеме. За 3 – 5 часов штурмовая группа брала форт при этом почти не неся потерь, а потому к вечеру вся первая линия немецких укреплений была захвачена. На следующий день армия двинулась дальше, пока не упёрлась во вторую линию обороны, и тут пришлось встать. Немцы превратили все здания в укреплённые точки, видимо решив превратить Кёнигсберг в немецкий Сталинград. Разбив все тяжёлые танки и самоходки на небольшие группы, их придали в помощь пехоте. Двигаясь по середине улицы, они огнём своих орудий и пулемётов расчищали дорогу нашей пехоте, которая двигалась позади них и вдоль стен домов. Пехотинцам приходилось проверять каждый дом, снизу доверху, а учитывая фанатизм немцев, к которым пришла война домой, то приходилось выбивать их чуть ли ни с каждой комнаты. Немцы отчаянно сопротивлялись и потому наши бойцы не особо замарачивались, есть ли в домах гражданские или нет и бросали в помещение гранаты не проверяя, есть ли там кто или нет, и кто он. А вот танкистам и самоходчикам приходилось ещё думать, когда они стреляли. Их тяжёлые снаряды порой превращали дом в груду руин и тут надо было не допустить, что бы рухнувший дом не перекрыл проход. Продвижение вперёд резко затормозилось, на то, что бы дойти до третьей, внутренней линии обороны им понадобилось три дня. Также нашими войсками были захвачены порт и железнодорожный узел. После этого командование предложило немцам сдаться, но комендант Кёнигсберга отверг это предложение, к тому же и Гитлер приказал удерживать Кёнигсберг до последнего немецкого солдата. В дополнение к гарнизону города, который к этому времени понёс большие потери в оборонительных боях, комендант приказал мобилизовать в фольксштурм всех мужчин от 16 до 70 лет, их обмундировали и вооружили со складов города, часть которых уцелела. Правда вояки из них оказались ещё те, ими разбавили регулярные части, но особой роли в обороне города они не сыграли. Абсолютное преимущество в выучке и вооружении сказало свою роль. В условиях городских боёв, особенно в зданиях, скорострельные и ухватистые автоматы давали сто очков форы нашим бойцам, немцы просто не успевали перезаряжать винтовки, их давили массированным автоматным огнём, да и широкое использование гранат нашими бойцами тоже играл свою роль. Зачастую, когда они врывались в помещения после взрыва гранаты, их встречали полуоглушённые и ничего не соображающие немцы. Утром 21 апреля наши части вышли к третей линии обороны города, здесь были 9 фортов и превращённые в доты дома внутреннего города. Коменданту Кёнигсберга снова предложили сдаться, и он снова отверг это предложение, после чего на форты принялись сбрасывать тысячекилограммовые бомбы, а самоходки и танки принялись вести огонь по выявленным огневым точкам. Весь день центр города бомбили и обстреливали, а утром следующего дня штурмовые части пошли вперёд. За это время большая часть огневых точек была подавлена, в фортах полностью, и пехота, укрываясь за многочисленной бронетехникой, пошла вперёд. Два дня шёл очесточённый бой, немцы фанатично сопротивлялись и если фольксштурм и обычные солдаты ещё сдавались в плен, то эсесовцы, которых было достаточно много, дрались до последнего. Лишь 24 апреля немцы официально сдались, вернее немногочисленные остатки гарнизона и то, многие из них скрылись в развалинах города активно используя при этом и канализацию с многочисленными подземельями. Их потом ещё пару месяцев вылавливала комендантская команда. Главное, что такой мощный укрепрайон взяли примерно за десять дней с достаточно небольшими потерями. К этому времени немцев окончательно выдавили с наших земель и теперь война полностью переходила на земли Германии и оккупированных ей земель.

Глава 19

Совсем другая ситуация складывалась в Польше и если со стороны Львова и Чехословакии мы значительно продвинулись, то вот со стороны Белоруссии не очень, а затем и вовсе остановились по одной простой причине, поляки отмочили фортель, вот Сталин и приказал нашим войскам не спешить с освобождением центральной части Польши. В Лондоне решили, что не след, если Варшаву освободит Красная Армия, вот и организовали там восстание силами Армии Крайовой, которая руководилась сбежавшим в Лондон польским правительством, и было очень негативно, вернее даже враждебно настроено к нам. Короче повторялось все то же самое, что было и у меня, в моём времени. Наши войска были примерно в полутора сотнях километрах от Варшавы, когда там полыхнуло. Я не знал подробностей, как там было в моём времени, но думаю, что ни чем особым это восстание не отличалось от произошедшего у меня. Стянутые чуть ли не со всей Польши в Варшаву аковцы 20 апреля, вернее в ночь с 19 на 20 апреля напали на места дислокации немецкого гарнизона Варшавы. Хорошая скоординированность действий, а также хорошее вооружение позволили им уничтожить большую часть гарнизона, а оставшуюся заблокировать в казармах. Сразу после этого по радиостанции было выступление генерала Коморовского, в котором он на весь мир объявил об освобождении Варшавы силами Армии Крайовой.

И в реальной истории генерал Тадеуш Коморовский, руководивший Армией Крайовой возглавил Варшавское восстание, выходец из дворянской семьи, он учился в военном училище в вене и в годы Первой Мировой Войны воевал в составе Австрийской армии. Не желавший освобождения Польши Советскими войсками, он убедил польское правительство в изгнании принять план самостоятельного восстания.

При этом он крайне негативно относился к Красной Армии и не захотел налаживать с ней контакты, а также крайне нелицеприятно о ней говорил.

По воспоминаниям маршала Рокоссовского, генерал Коморовский не стремился наладить контакт с Советскими войсками, а когда в Варшаву были сброшены на парашютах два советских офицера связи, он отказался с ними встречаться, хотя буквально перед этим говорил с немецким парламентёром.