Подбор песен заставил подумать, что определенные вещи рождаются вне обстоятельств, словно подаются творцам откуда-то из космоса.

Тем временем мимо пробежала бабка, волокущая девочку, которая не влезала в проход и билась о выступающие части.

– Содом и Гоморра! – донеслись ее выкрики. – Я буду жаловаться! Я вас сгною!

– Мужики, эта старая карга обозвала нас п…ми! – несколько удивленно воскликнул дембель, отпустив Мику Погосяна. Как наш армянин оказался в этой ситуации, я проглядел, уж слишком много движухи вокруг началось.

Темноволосый парень, который в вакханалии не участвовал, вскочил, пробежался по купе, видимо, он был мозгом дембелей, а через минуту в наш вагон прибыл наряд, но водку успели спрятать.

Минут пять было тихо, а потом опять:

– Огонь, батарея! Огонь, батальон!

– Ты меня уважаешь?

– За Вэ-Дэ-Вэ!

– Выйду ночью в поле с коне-ем!

Ближе к вечеру я прошелся по вагону, чтобы оценить обстановку. Кто-то надирался совместно с дембелями, кто-то играл в карты, тренеры тихонько разливали горькую, пряча бутылки в рукавах. Ясно, чего у Кири такое одутловатое лицо. Ему бы дисциплину наладить, а он водку пьянствует! Представляю, какая вакханалия на сборах будет…

По счастью, дембеля тоже надирались не все. И только одному человеку было плевать на происходящее – моему соседу Роме Клыкову. Если бы его начали выносить вместе с полкой, он не заметил бы.

Наряд транспортной милиции приходил дважды. Грозил пальцем и забывал о беспокойном вагоне. Проводники спрятались в своем купе, во втором пригрели бабку с внучкой.

Смеркалось, градус нарастал, а потом, после очередного «Вот скажи, ногомячист, ты меня уважаешь? Армию, сука, уважаешь?», началось.

Конфликт разгорелся уже ночью. Вспыхнул он быстро, как спичка, и вскоре распространился со скоростью лесного пожара.

Началось все с милой беседы между вспыльчивым и изрядно поддатым Игнатом, который, похоже, совсем не умел держать себя в руках, и здоровенным дембелем по имени Колян. Причем этот самый Колян вписался за своего сослуживца – низкорослого казаха, чей акцент стал причиной издевательств со стороны Игната:

– Ты там в своем ауле с баранами так разговаривай! – пьяно заявил он и заржал. – Свали нах… отсюда.

– Ты что-то сказал? – начал петушиться казах. – А ну, повтори!

– Ис… исчезни, – отмахнулся Игнат.

– Сам исчезни! – взревел дембель. – «Динамо» твое играть не умеет! Все вы там кривоногие!

– Это ты кри-кривоногий, ус-ус-ус… узкоглазый! – оскорбился Игнат.

Он начал рычать, его друг Жека тоже не смолчал, и через пять минут уже полвагона орало друг на друга:

– Мы за кого кровь проливали? Шку-у-у-ра!

– ЦСКА – конина! – закричал Игнат и заржал по-лошадиному.

– А ну, иди сюда, ноги тебе переломаю!

– Отсоси!

– Сюда иди, ишак, шешен сыгыин, котак бас! – путая русские и казахские ругательства, шипел плосколицый дембель.

– Да ты знаешь, с кем разговариваешь?

В этот момент подключился Колян, который говорил мало, зато делал много. По диким воплям Игната стало понятно: происходит что-то интересное.

Я выглянул из купе. По коридору в тамбур здоровенный амбал Колян волок моего недруга Игната, который брыкался и упирался. За ними тянулась целая толпа, в центре которой изрыгал ругательства казахский воин.

Пока я решал, что делать, мой сосед с боковушки преградил путь сослуживцу.

– Колян, успокойся! Загремишь же в ментовку! Сдался тебе этот…

Амбал отодвинул парня и сказал примирительно:

– Дед, отвали, а? На гражданке ты мне никто. А этот выродок очень неправ. Нельзя так с людьми разговаривать. Он Абая обидел. Пропусти, я ему немножко ногу сломаю.

Вспомнилось, как Игнат разговаривал со мной, и я понял этого здоровяка. Но все-таки Игнат был частью команды…

Спор закончился милицейским свистком. Навстречу процессии двинулся наряд милиции с очень злым капитаном во главе. Он буквально полыхал гневом, громыхал громом и метал молниями. Увидев его, все расползлись по своим купе, чтобы под руку не попасть.

С другой стороны к нам приближался Киря. Остановился на безопасном расстоянии, немного пошатываясь и опираясь на Шпалу. Сан Саныч стоял рядом и типа хмурил брови, но смотрел почему-то в окно.

– Что вы мне тут устроили? – гаркнул капитан. – Вы, бл…, мужики или, сука, алкашня синяя? Как не стыдно, епта?

Вывернувшись из захвата, Игнат подошел к капитану и пожаловался, едва ворочая языком:

– Этот товарищ… тащ капитан… напился… бл… и буянит… Грозился применить!

– Что, бл…, применить? – зарычал капитан.

– С… с… с-с-силу…. Ногу сломать!

Здоровяк, который вовсе не выглядел пьяным, возмущенно развел руками.

– Товарищ капитан, я…

– Всем молчать! – рявкнул тот. – Оформляем обоих.