— Ты предупреждал об опасности Игната. Он сейчас не в себе, но скоро будет при памяти, и тогда расскажет следователю, что кое-кто был немного в курсе, что рядом с Энн находиться опасно. Догадайся с одного раза, что с тобой сделают… Ага?

Витек сменил цвет с зеленоватого на синеватый и прошептал жалобно:

— И что мне теперь?.. Твою ма-ать! Я ведь ваще не при делах!

— Для начала мне нужно знать, как ты это узнал и что конкретно говорил Игнату. Как бы странно это ни звучало, я пойму. — Я глянул на часы. — У нас есть десять минут, какой ты молодец, что приехал пораньше! Итак, самое главное, что ты ему сказал. Ну?

Пожевав губами и сплюнув под ноги, он прошептал:

— Что мне снился сон, как его взорвали на машине, когда он подвозил Энн.

— Взорвали? — уточнил я.

Он закивал.

— Короче, сон был такой. Я стоял на дороге и знал, что в машине бомба. Короче, бежал-бежал, а он не видел, и тут — ба-бах! И еще я откуда-то знал, что это взаправду.

Витек не врал, и я засомневался, не совпадение ли это, все-таки дар и Гусак… Понятно Микроб — эрудированный толковый парень. Или Дарина.

Витек мялся, мялся и выдал:

— Это не все. С Игнатом — все, а так — нет. Мне постоянно снится ядерная война. Взрывы в разных местах. И у нас, и в Америке. Иногда я умираю, иногда смотрю будто по телеку. И другие видения. Вот недавно было: выступает чувак с опухшей рожей, такой… как у алкаша, а это, епт, — наш президент! И говорит: «Я устал, я мухожук». Ну бред же ведь?

По позвоночнику пробежал морозец. Вот откуда мухожук в его лексиконе! Это что же, он как-то видит через дырки в пространственно-временном континууме? И, конечно же, не может разобраться, где будущее, где прошлое, где наше, где чужое. А взрывчатка в машине Игната… может, так изначально и планировали, а потом почему-то переиграли.

— Как давно тебе приснилась смерть Игната? — уточнил я.

— Неделю назад.

Ага, значит, на тот момент будущее было таким, а потом изменилось. Это зацепка! Нужно узнать, что Игнат делал с машиной в течение недели, что могло бы спутать планы злоумышленников.

— Виктор, — проговорил я как можно спокойнее, — то, что происходит с тобой, это не психическое заболевание.

— Но это же звездец! — всплеснул руками он. — Только глаза закрыл — и поехало! А потом спать нельзя. Ну бред же ведь!

— Боюсь, это не бред.

— Боюсь⁈ Ты сказал — боюсь? Значит, это еще хуже? И что мне с этим делать?

— Возможно, Виктор, в тебе просыпается дар. Но я не уверен.

Он открыл и закрыл рот, улыбнулся, потом загрустил.

— Что тебе делать с этой информацией, решай сам. Но одаренным, которые официально на учете, в футбол играть нельзя. И чисто дружеский совет: я не стал бы прямо сейчас афишировать свои возможности. Сон вполне может сойти за правду. Телепат тебя прослушает — поймет, что не врешь.

Гусак икнул.

— Реально? Телепат? Они существуют, это не бабкины сказки, опиум для народа?

Я постучал по часам, направляясь в сторону стадиона, Гусак засеменил за мной и горячо зашептал:

— Раньше, короче, в бога верили. Короче, будешь хорошим — в рай попадешь. Теперь, вот, в одаренных верят: выслужишься — наградят, особенным станешь. Но вот ты реально кого-нить видел? Вот как рай не видели, так и их не увидят, потому что звездеж это все!

Вроде бы надо улыбаться, но что-то не смешно. Точно у Гусака не глюки, иначе как он Ельцина увидел? А вот ядерная война мне очень и очень не нравилась, и я спросил:

— Вить, а взрывы, они у нас или где-то еще?

— Хрен знает. Везде. Раз пять глючилось.

— Давай разойдемся, — предложил я, — а то еще поймут, что я тебя предупредил.

— Спасибо, — кивнул Гусак и побежал к стадиону, поскользнулся, всплеснул руками, но удержался.

Когда он исчез из виду, я направился следом.

В раздевалку я вошел последним, все были уже в сборе, перешучивались, Сэм носился, как радостный детеныш мамонта, Марк и Егор держались особняком, и только я чувствовал повисшее в воздухе напряжение.

— Товарищи, — проговорил Тирликас голосом Левитана, подождал, пока все угомонятся, — у меня не совсем приятные новости. Анну, девушку, которая перебралась к нам из Англии, убили.

Мы с Гусаком переглянулись, и он воскликнул:

— А Игнат? С ним все в порядке? Мне сон снился про них… нехороший.

Все посмотрели на него, он снова позеленел и растерянно заморгал.

— Игнат Тишкин слегка не в себе, — ответил Тирликас. — Девушка истекала кровью у него на руках, и его психика дала сбой.

Микроб принялся костерить англосаксов, я незаметно для остальных кивнул Гусаку. Его, конечно, еще потаскают по допросам, но хоть немного он себя обезопасил.

— Киллера нашли? — спросил я.

— Нет, — сухо ответил Тирликас, и я кивнул на дверь.

Он понял без слов, и мы вышли. Мне нужно рассказать это сейчас, пока еще можно выйти на след киллера.

Немного отойдя от раздевалки, я прошептал: