От усталости воображение расшалилось? Или интуиция? Я двинулся медленнее, прислушиваясь к каждому шороху. Толкнул дверь на улицу, не спеша выходить. Высунул голову и увидел Тирликаса. Почему-то я был уверен, что он не черным небом любуется, а ждет меня.

— Саня, тебя подвезти? — спросил он.

— Куда ж я денусь, — проворчал я, мысленно собрал свое хорошее настроение и упаковал в коробку — вдруг вести окажутся не настолько плохими, и получится его распечатать, поделиться им с Риной.

Лев Витаутыч шел первым, я смотрел в его спину и думал, что у меня на него скоро начнет вырабатываться гормон стресса кортизол, как желудочный сок на еду — у собаки Павлова.

Ага, если сразу говорить не стал, значит, дело дрянь. Или нет? Или просто это касается одаренных?

— Что случилось? — спросил я у Льва Витаутыча, когда он завел мотор. Отвечать он не спешил, и я продолжил: — Вы ведь не просто так вызвались меня подвезти.

— Убит парень, самородок. Ему восемнадцать, учился в спецучреждении, поехал домой к родителям. Вроде как ограбление. Восемь ножевых.

Я выругался, подождал, пока эмоции улягутся, и уточнил:

— То шпионское дело… Я не спрашивал, потому что это не мое дело. Но ведь многих арестовали. Выходит, не всех?

— Может, и не всех, — сказал Тирликас, подумав с полминуты. — Но, скорее всего, эти дела не связаны, вот что плохо.

— Да уж, — выдохнул я. — А еще хуже, что имеет место слив данных.

Приятных спокойных мне выходных! Вместо того, чтобы думать о том, как мы с Риной завтра поедем выбирать машину, я стал размышлять над тем, кто и почему убивает самородков и чем было вызвано четырехмесячное затишье. И лишь потом меня посетила мысль, что и я могу быть под прицелом. Хорошо, что Микроб, Рина и Гусак не то что не засветились, а не знают друг о друге.

— Работаем, — скривился Витаутыч. — Мне это не нравится так же, как и тебе. Одну закономерность я заметил. — Он посмотрел так, словно решал, говорить или нет. — Павел Сергеевич Горский. Как только он куда-нибудь уезжает или исчезает из поля зрения, все это начинается.

— Так почему сам не займется?

— Он не телепат и не видит предателей, а они, судя по всему, возле самой кормушки. Его проблема в том, что он слишком доверяет определенным персонам, например, Каретникову и Ахметзянову. Ладно, это не наше дело. Может, ему известно что-то, что неизвестно нам.

Дальше мы ехали молча, и я испытывал уже позабытое бессилие, когда ясно, что надо действовать, только непонятно как. Только один человек, способный помочь, приходил на ум, но однажды он отказался мне помогать. Кардинал. Человек, у которого самая мощная сеть осведомителей по всему Союзу, и однажды я в этом уже убедился. Ели он вышел из тюрьмы, можно попытаться поговорить с ним в приватной обстановке. Если надо, заплатить, благо после покупки машины деньги останутся.

А если не вышел… Может, его вообще в тюрьме прикончили после того нашего разговора, кто мне об этом скажет? Семерке было не до того…

Семерка! Мы изредка переписывались. В последний раз она поздравила меня с Новым годом и сказала, что выписалась. Можно через нее узнать про Кардинала: сидит ли еще, если нет, как его найти. Но, понятное дело, это разговор приватный. Значит, завтра, когда поеду за машиной, придется немного скорректировать планы и встретиться с ней. Благо что Рина у меня адекватная, другая бы подозревала во всех грехах и истерики закатывала.

Вспомнилась Лиза. Интересно, как вела бы себя она? Наверное, разобиделась бы, что в обещанный ей выходной нашлись дела поважнее ее уникальной персоны.

Следом подумалось, что завтра суббота, в воскресенье ГАИ не работает, и оформлять машину придется в понедельник. Ну и ладно, все рано Саныч обещал три выходных, чтобы мы отдохнули и соскучились по игре.

Тирликас припарковался во дворе нашего нового дома, и мы поднялись на третий этаж. Моя квартира была в самом конце коридора, я замедлил шаг, подождал, когда Лев Витаутыч зайдет к себе, и написал Семерке: «Привет, Юля. Завтра буду в Москве по делам. Очень надо увидеться. Когда сможешь?»

Я сунул ключ в замочную скважину, открыл дверь. Из гостиной выбежала Рина, глаза ее сияли.

— Я все видела, это была очень крутая игра! Просто высший класс!

Она так радовалась, будто бы сама выиграла. Я поцеловал ее и спросил:

— Ты же помнишь, что завтра мы едем за машиной?

Девушка потупилась.

— У мамы день рождения. Был он вчера, но родственники собираются в субботу.

— Ясно, — кивнул я.

Она провела ладонью по моей щеке.

— Ты не обижаешься, что я тебя не пригласила? Или потому, что не поеду в Москву. Все равно я тебе не помощник, ведь совершенно не разбираюсь в машинах и выбираю их по цвету…

Я улыбнулся, слегка укусил ее за руку.

— Нет конечно, понимаю. Мне совершенно нечего делать среди тетушек и подруг твоей мамы. Я помню, что машина должна быть оранжевой.

— Необязательно. Какая тебе понравится, ту и бери. Ты сильно устал?