— Из-за тебя! Это всё из-за тебя! — в сердцах сказал Оладушкин.

— Стоп! — поднял я руки, защищаясь, — я слышал про истории, когда родители в своих бедах обвиняют детишек, но это не может быть она.

Претендент снова закатил глаза, экий он манерный, конечно. А затем очень терпеливо и медленно продолжил:

— Разумовский опекал тебя, потому что считал своим сыном. Кровью от крови своей. Пусть и непризнанный, а сын. Не думаю, что ему было до тебя какое-то дело, однако жил князь себе и жил. Никуда не лез. А потом ты стал неуёмно обращать девиц, даже не скрываясь от слежки, и выжигать дар у глупых подростков.

— Виновен, — признался я. — Но сложно было не сдержаться.

— Понимаю. Сам бы не смог. Вот только таких талантов в роду Разумовских отродясь не встречалось. Зато они всегда были у Романовых. Так что любой умеющий сложить два плюс два, и знающий историю сразу всё понял бы. Или бы ему подсказали знающие люди. Вон, как Бес, например. Как думаешь, в каких случаях у одного бастарда может оказаться двое отцов, Илья?

Едко, конечно. Но справедливо. Мне должно было быстрее соображать.

— Моя мама изменила Разумовскому с Императором? И он только сейчас об этом узнал? — скучно предположил я.

— В точку!

Ну да, это объясняет разительные перемены. Друг стал врагом, враг стал другом.

— Ладно, ладно. Это было непросто, но, кажется, я понял. С Бесом всё понятно. Да, Бес?

— Мой род…

— Да ёжкина ты кошка, умолкни, — я обернулся к Оладушкину. — Хорошо. Я плод измены и должен умереть, интерес Разумовского ко мне ясен. А тебе я зачем?

— Ты можешь остановить гибель этого мира, — буднично сообщил Претендент. — Я права не имею остаться в стороне.

С пола фыркнул Бес. О как, он нас слушает!

— Вот не стоит привлекать к себе внимания, — заметил я. Осторожно глянул на Оладушкина. Откуда он такие вещи знает про мою избранность?

— Ты не тот, кем пытаешься казаться, парень. В тебе слишком много мощи для сопляка, едва переступившего порог совершеннолетнего, — продолжал чародей. — Боюсь, твоя смерть может обречь мир на гибель. Как такое допустить⁈

Ну, если Пожиратель Звёзд использует меня сейчас как маячок, то смерть моя, чисто теоретически, гибель планеты наоборот чуточку отстрочит. Упоминать об этом я, конечно, не буду.

— Хорошо. Тогда приступим, — кивнул я Оладушкину и, оставив его в недоумении, вернулся к Бесу. Снова дёрнул его за контур. Многоликий содрогнулся, но на этот раз удержал шипение. Чародей смотрел прямо перед собой, не мигая. Какая удивительная преданность хозяину. Даже завидно.

Я прикрыл глаза, погружаясь в транс. Яркий контур чародея проступил сквозь темноту. Сильный маг, грандмастер. Каналы крепкие, раскаченные. Структура контура очень сложная, множество переплетений. Никаких тонких мест, в которые можно ударить.

Мда, чтобы сменить ему лояльность, нужно отключить бедолагу от каналов. Но ведь как-то у господина Штольца получилось удерживать под контролем Феоклистова? Я открыл глаза, залез в карман и бронемяки моментально вручили мне искомое колечко. Бес скосил глаза, когда я взял его за руку и попытался сжать кулаки. Пришлось применить силу, и в итоге амулет оказался на указательном пальце Многоликого.

— Что это? — встревожился Бес ещё больше. Будто бы перспектива потерять дар его пугала чуть меньше чем только что произошедшее.

— Сюрприз, — буркнул я, повернулся к Оладушкину:

— Мне надо чтобы он не шевелился. Сможешь?

— Конечно, Илья.

Бес захрипел от того что отовсюду к нему устремились змеи-веревки, растягивая руки и ноги в стороны. Живые узы опутали кабинет, извиваясь вокруг столов, шкафов. Тут будто вся комната заполнилась шуршащими путами. Непросто задумано, но Многоликий оказался надёжно спелёнат. Вот ещё б с ватрушками так справился бы Претендент, а? Ладно, хватит. К делу.

Под воздействием амулета Штольца контур чародея стал ощутимо ярче, а вот опутывающие его линии энергетических каналов наоборот поблекли. Хм… Интересный эффект. Я осторожно коснулся контура чародея, и сразу же услышал.

— Мой род никогда не предаст Разумовских! — испуганно пискнул Бес. Всхлипнул.

— Ну-ну, малыш, не бойся, — похлопал я его по руке. — Уже почти всё.

В одном месте контура Многоликого нашлось странное место. Будто бы чуждая сила обвязала его чем-то чёрным, вязким и липким. Теперь же это стало грубым и твёрдым наростом. Очень чуждым посреди природного контура тренированного мага. Похожей вязью я защитил душу от посягательств Серого Мира. Но я-то себя укрепил таким образом. Здесь же случилось нечто иное.