— Илья, я хочу помочь. Раз всё настолько серьёзно, что я лицезрел в одном месте мирно беседующего паладина и демона, то ты можешь просить обо всём. Я слышал то, что вы говорили. Я не хочу остаться в стороне. Проси, что хочешь, Илья!

Ещё один помощник. Так тут ведь не сделаешь ничего, с его-то ресурсами. Иногда лучшая помощь просто не мешать. Пусть всё так и будет, а? Дайте насладиться жизнью-то! Успеется ещё с богами повоевать!

— Не возражаю, помогай, — хмыкнул я. — Ты не представляешь, как прекрасно зайдёт мне хорошая компания и простенькая беседа. На большее, прости, не рассчитывай. Я единственный, кто знает что делать, и это прекрасно! Давай о чём-нибудь другом, м?

— Ты взаправду прожил сотни лет? — он сел напротив, закинул ногу на ногу, придирчиво меня разглядывая. — Не могу взыскать в себе сил для осознания древности твоей души. Ты на самом деле видел будущее? Наше будущее?

— Того будущего больше нет, — я отправил в рот ещё один кусок пиццы. Тёплая, вкусненькая. — И заранее хочу предупредить, не спрашивай меня ничего о том, что будет и какая команда победит на Императорском Хоккейном турнире. Когда я заинтересовался чем-то большим, чем выживание в сером мире, ситуация здесь уже сильно изменилась.

— Бытие без души это страшно?

Вот ведь какой настырный!

— Это пусто, друг мой. Это серо. Это безвкусно. Поэтому есть время заняться магическими техниками, хе-хе. Довести их до совершенства, да. О, да что мы всё обо мне да обо мне. Как дела у тебя с графиней Воронцовой? Вы уже держитесь за руки?

Он тут же зарделся. Затем побледнел. Переменил позу, и теперь уверенность из него ушла. Обухов потянулся за следующей банкой пива.

— Илья, это касается чести…

Я всплеснул руками в изумлении:

— Да брось! Андрей! Не дети. Ты ведь понимаешь, что у меня и в мыслях не было кого-то задевать и уж тем более умирать после этого на дуэли. Прими меня таким, какой я есть, и говори прямо.

Андрей покачал головой, слегка улыбнулся:

— Ну… Там…

— Слушай, а сделай ей предложение ещё раз.

Обухов сразу оживился. Выпрямился, затеребил в руках отломанное жестяное кольцо от пивной банки.

— Да брось, Илья… Брось… Я ещё не так состоятелен. Дела пошли в гору, конечно. Финансовая поддержка от дворянского собрания, заказы на досрочные закрытия, кое-какие вложения заработали, тренировочный парк, но это всё ещё рано… Всё ещё мало… Да и… Нет вторжений, Илья. Вдруг их никогда больше и не будет? Мне нужна уверенность. Мне нужен бОльший капитал.

— Никогда его не будет много, Андрей, — покачал головой я. — Всегда будет мало. Будешь бояться сделать шаг — будешь тянуть с ним до последнего. Цепляться станешь за свои страхи, как пьяница за бутылку. Прятаться за ними. Пока твоя Воронцова не окажется замужем за тем, кто посмелее.

— Ты зовёшь меня трусом? — тихо спросил княжич.

— Неужто я всё-таки нарвался на дуэль? — ослабился я.

Он покачал головой.

— Да что там говорить. Ты прав, Илья. Что если он откажет во второй раз? Граф Воронцов мужчина строгий.

— Тогда ты подзаработаешь ещё немного. Демоны никогда не переведутся. Как твой отец?

Андрей вместо ответа снова приложился к банке. Кадык заходил вверх-вниз.

— Лучше. Узнаёт меня, узнаёт маму. Но нужна долгая реабилитация. Жаль, что лекари не могут исправить последствия инсульта. Странное дело, мы столько всего можем, а здесь пасуем.

Он совсем расслабился и почти не углублялся в свою велеречивость. Приятно посмотреть.

За такой вот ничего не значащей беседой мы досидели до момента, когда в саду потемнело и включилась подсветка. Деревья сразу стали гораздо наряднее от скрывающихся в кронах горящих лампочек. Дворецкий принёс нам ещё пива, а доставка несколько упаковок картофельных ломтиков.

Разошлись только к ночи, поговорив обо всём, кроме приближения Пожирателя. И я был благодарен княжичу за такой подарок.

Наутро Андрей отвёз меня на вокзал, на электричку до Старой Руссы. К Оладушкину я заходить не стал. После такого надрыва тот в себя придёт не скоро. Но Претендент был в надёжных руках. Дай всё хорошее, чтобы сила к нему вернулась.

Впрочем, есть шансы, что когда он очнётся, то уже всё будет кончено.

С княжичем мы попрощались на платформе, крепко обнявшись напоследок.

— Пусть удача благоволит тебе, — сказал Андрей. Глаза его чуть намокли, но я не стал акцентировать на этом внимания своими насмешками. — Ты изменил мою жизнь. Ты изменишь жизнь всего мира. Я верю тебе. Верю в тебя.

Я ничего не сказал в ответ, хотя у меня было несколько вариантов, как испортить пафос момента! Просто княжичу это нужно, ну так пусть наслаждается. Даже когда двери поезда закрылись, и тот тронулся, Обухов всё стоял на платформе и смотрел на меня.

Честно, даже как-то полегче стало, когда Андрей пропал из вида.