— Если переживаете, то можем сделать и наркоз, но я бы не рекомендовал. Самая большая работа будет сделана профессором Погоняйло. Один из лучших специалистов по контурам в мире. Слышали?

Я помотал головой.

— Где там ваш чай? — буркнул вместо этого. Хотелось закончить с историей как можно быстрее.

— Конечно, идёмте. Вот только…

Он остановился напротив меня.

— Илья Александрович, ни в коем случае не волнуйтесь. Да, это пилотная операция, но она не несёт вам ровно никакого угрозы. Это небольшая капсула, — он показал пальцами размер сантиметров в пять. — После настройки её на контур вы даже управлять ею не будете, она просто станет делать ваши потоки чище и чётче. Можно сказать, что полная автоматика.

— Почему бы не сунуть мне её в карман? Зачем в живот запихивать, — ворчливо спросил я.

— Илья Александрович, так это работает, — пожал плечами Ковальски. — Без благоприятной среды родственной контуру это просто кусок дорогого материала. Увы. Кожные покровы не дают необходимой чистоты сигнала, так что внедрение обязательно. После практической обкатки мы, если вас что-то будет беспокоить, легко избавим вас от импланта. Обязательная программа тестов уже готова, и если вам интересно, то готов сюда её принести.

— Программа тестов? — не понял я.

Учёный нахмурился:

— Конечно, Илья Александрович. Вы же здесь как испытатель! Я же ничего не перепутал?

— Нет, не перепутали, — вздохнул я. Легенды надо придерживаться. Всё-таки перед Ковальски стоит сирота из приюта, готовый стать лабораторной крысой, а не что-то ещё. Пусть так и остаётся.

— Неделю мы бы вас понаблюдали, но, как я понимаю, у вас есть особенная программа и вам нужно будет покинуть нас на какое-то время. Так что господин Баженов сказал, чтобы мы ограничились базовыми тестами. Но про них ни в коем случае нельзя забывать. Вы понимаете? Хорошо. Идёмте. Я покажу вам столовую.

Чай у них оказался отвратительным, а из еды мне предложили только суп с переваренной лапшой и картофельное пюре с жалкой котлеткой. Ну, ладно, выбирать не приходится.

После трапезы меня сопроводили в комнату отдыха, где и заперли (чем, признаюсь, опять напрягли). И, за исключением визита медсестры, взявшей у меня кровь из вены, да молодого ассистента, притащившего папку с документами и описанием тестов, меня больше никто не беспокоил.

Такой тишины, как здесь, мне до этого не попадалось. А в девять ноль-ноль в комнате выключился свет, и я остался в звенящем небытии, без единого проблеска или блика. Так пролежал какое-то время, глядя в черноту и размышляя. Об операции думалось с лёгкой тревогой, но и нетерпением. Пихать в себя что-то инородное это интерес на любителя, но если эта штука работает…

За теми размышлениями и уснул.

А наутро началось. Суета, возня. В палату притащили каталку, заставили переодеться. Медсестра тщательно побрила мне левый бок чуть ниже рёбер. Работала она с таким серьёзным видом, словно от успеха процедуры зависела её жизнь. Затем меня попросили лечь на каталку и затем торжественно покатили по коридорам.

Я лежал, глядя как проплывают надо мною светильники, а мы то поворачивали куда-то, то останавливались. Один раз даже заехали в лифт. Медсестричка на мои шутки почти не реагировала. Глаза улыбались, но под маской лица видно не было.

Наконец, мы приехали в операционную. Меня перегрузили с каталки на стол, прямо под мощными светильниками.

— Зачем так серьёзно? — поинтересовался я у пожилого мужчины с бесцветными глазами. Видимо хирург.

— Вы делаете свою работу, и я не советую как, я делаю свою работу, и вы не советуете мне, — пробурчал он.

— Илья Александрович, у вас уже были вмешательства в контур? — тихо спросил человек за пределами моего зрения. Я повернул голову, пытаясь отыскать его взглядом. Мужчина приблизился. Тоже пожилой. Ранг гранд-мастера. На лице с трудом скрываемое изумление.

— Не знаю. На столах не лежал, но вы же понимаете, желающих в чужих потоках покопаться хватает.

— У вас аномалия очень странная, юноша. Я никогда такого не видел. Очень плотный узел, прямо экранирование и вижу отчётливое наведение потоков. Желудок не беспокоит? Изжоги, может быть? Отрыжки?

Он навис надо мною, глядя куда-то насквозь.

— Хм… Подождите-ка минуту.

— Не трогайте, — с угрозой проговорил я, едва почувствовал лёгкое прикосновение к контуру в месте заключения души. — Не надо это трогать.

— Я опасаюсь, что эта аномалия опасна. Возможно, энергетическая попытка устранить физиологическую проблему. Или же наоборот, попытка создать физиологическую проблему. У вас врагов занимающихся энергетическими контурами нет?

— Нет, прошгу…

— Если я распутаю, то быть может.

Распутает? Он влез в моё плетение вокруг души!

— Я пришёл сюда, не для этого, — пока мне удавалось сдерживаться.