– Старый «Метрополь», – задумчиво протянул мистер Вулфшим. – Так много лиц, которых больше никогда не увидишь. Так много друзей, которые умерли и не воскреснут. До конца дней своих не забуду ту ночь, когда там застрелили Рози Розенталя. Нас было шестеро за столом, и Рози ел и пил больше всех. Уже под утро подходит к нему официант и говорит: «Вас там спрашивают, в вестибюле». А у самого вид какой-то странный. «Сейчас иду», – говорит Рози и хочет встать, но я ему не даю. «Слушай, говорю, Рози, если ты каким-то мерзавцам нужен, пусть они идут сюда, а тебе к ним ходить нечего, и ты не пойдешь, вот тебе мое слово». Был уже пятый час, и если бы не шторы на окнах, было бы светло без ламп.

– И что же, он пошел? – простодушно спросил я.

– Конечно, пошел. – Мистер Вулфшим негодующе сверкнул на меня носом. – В дверях он оглянулся и сказал: «Пусть официант не вздумает уносить мой кофе». И только он ступил на тротуар, ему всадили три пули прямо в набитое брюхо, и машина умчалась.

– Четверых все-таки посадили потом на электрический стул, – сказал я, припомнив эту историю.

– Пятерых, считая Беккера. – Мохнатые ноздри вскинулись на меня с вниманием. – Вы, как я слышал, интересуетесь деловыми контактами?

Я растерялся, ошарашенный таким переходом. За меня ответил Гэтсби.

– Нет, нет! – воскликнул он. – Это не тот.

– Не тот? – Мистер Вулфшим был явно разочарован.

– Это просто мой друг. Я же вам сказал, о том деле разговор будет не сегодня.

– А, ну извините, – сказал мистер Вулфшим. – Я вас принял за другого.

Подали аппетитный гуляш с овощами, и мистер Вулфшим, позабыв о волнующих преимуществах старого «Метрополя», со свирепым гурманством принялся за еду. Но в то же время он цепким, медленным взглядом обводил ресторанный зал – даже, замыкая круг, обернулся и посмотрел на тех, кто сидел сзади. Вероятно, если бы не мое присутствие, он не преминул бы заглянуть и под стол.

– Послушайте, старина, – наклоняясь ко мне, сказал Гэтсби, – вы на меня не рассердились утром, в машине?

Я увидел знакомую уже улыбку, но на этот раз я на нее не поддался.

– Не люблю загадок, – ответил я. – Почему вы не можете просто и откровенно сказать, что вам от меня нужно? Зачем было впутывать мисс Бейкер?

– Да нет, какие же загадки, – запротестовал он. – Во-первых, мисс Бейкер – спортсменка высокого класса, она бы ни за что не согласилась, если бы тут было что не так.

Он вдруг взглянул на часы, сорвался с места и опрометью выбежал вон, оставив меня в обществе мистера Вулфшима.

– У него разговор по телефону, – сказал мистер Вулфшим, проводив его глазами. – Замечательный человек, а? И красавец, и джентльмен с головы до ног.

– Да.

– Он ведь окончил Оксворт.

– Умгм!

– Он окончил Оксвортский университет в Англии. Вы знаете, что такое Оксвортский университет?

– Кое-что слышал.

– Один из самых знаменитых университетов в мире.

– А вы давно знаете Гэтсби? – спросил я.

– Несколько лет, – сказал он горделиво. – Имел удовольствие познакомиться сразу после войны. Стоило побеседовать с ним какой-нибудь час, и мне уже было ясно, что передо мной человек отменного воспитания. «Вот, – сказал я себе. – Такого человека приятно пригласить к себе в дом, познакомить со своей матерью и сестрой». – Он помолчал. – Я вижу, вы смотрите на мои запонки.

Я и не думал на них смотреть, но после этих слов посмотрел. Запонки были сделаны из кусочков слоновой кости неправильной, но чем-то очень знакомой формы.

– Настоящие человеческие зубы, – с готовностью сообщил он. – Отборные экземпляры.

– В самом деле! – Я присмотрелся поближе. – Оригинальная выдумка.

– Н-да. – Он одернул рукава пиджака. – Н-да. Гэтсби очень щепетилен насчет женщин. На жену друга он даже не взглянет.

Как только объект этого интуитивного доверия вернулся к нашему столику, мистер Вулфшим залпом проглотил кофе и встал.

– Благодарю за приятную компанию, – сказал он. – А теперь побегу, чтобы не злоупотреблять вашим гостеприимством, молодые люди.

– Куда вы, Мейер, посидите, – сказал Гэтсби не слишком настойчиво.

Мистер Вулфшим простер руку, вроде как бы для благословения.

– Вы очень любезны, но мы люди разных поколений, – торжественно изрек он. – У вас свои разговоры – о спорте, о барышнях, о… – Новый взмах руки заменил недостающее существительное. – А мне уж за пятьдесят, и я не хочу больше стеснять вас своим обществом.

Когда он прощался, а потом шел к выходу, его трагический нос слегка подрагивал. Я подумал: уж не обидел ли я его неосторожным словом?

– На него иногда находит сентиментальность, – сказал Гэтсби. – А вообще он в Нью-Йорке фигура – свой человек на Бродвее.

– Кто он, актер?

– Нет.

– Зубной врач?

– Мейер Вулфшим? Нет, он игрок. – Гэтсби на миг запнулся, потом хладнокровно добавил: – Это он устроил ту штуку с «Уорлд Сириз» в тысяча девятьсот девятнадцатом году.