Виленский ошарашенно остановился, но сообразил быстро, разглядев сидевших и ожидавших помощи иностранных гостей. Увидел сидящего в стороне Лопатина и пошёл к нему.

Забела приказал вызвать исправников и отправил человека к Шувалову с короткой запиской.

***

Ирина пришла в себя. Она находилась в тёмном помещении небольшого размера, примерно пятнадцать квадратов. Лежала на узкой кровати, похоже это была комната для прислуги.

Усмехнулась: — Снова «кладовка», прямо везёт на такие места.

Радовало одно, руки-ноги целы, немного болела голова, похоже её оглушило взрывом.

Последним, что она помнила было то, что она стояла у противоположной от мозаики стены, где была сделана невысокая кладка из «белого камня», как пример работы с новым материалом. Она показывала одному из иностранцев в чём преимущество таких «камней», когда прогремел взрыв.

Словно в замедленной киносъёмке Ирина увидела, как рушится прекрасное творение неизвестного мастера, рассыпаясь разноцветными огоньками и превращаясь в пыль, потом до неё дошла ударная волна и её откинуло на стену, уши сдавило и сознание отключилось.

Ирина огляделась, слева от неё находилась невысокая тумбочка на ней стоял стеклянный графин с водой, рядом бокал из толстого стекла. С правой стороны был небольшой комод, в дверце, которого торчал ключ. Затем шёл небольшой «предбанник» и из него вела дверь. Дверь была закрыта. Окно в комнате было узкое, чуть давало свет, видно было только внутренний двор, да и то, похоже хозяйственную часть. Ирина встала, сначала подошла к графину, налила воду в бокал, понюхала. Вроде бы вода как вода. Пить хотелось неимоверно, поэтому Ирина, рассудив, что хотели бы убить, то уже бы убили, смело опрокинула в себя бокал.

После того как попила, стало легче. Ирина прошла к двери и толкнула её. Не удивилась тому, что дверь заперта. Иначе зачем взрывать Манеж, притаскивать её сюда в бессознательном состоянии, а потом не запирать дверь.

Ирина решила не кричать и не истерить, прилегла, прикрыла глаза, и стала ждать. Тем более, что голова немного кружилась. Лежать вот так вот просто было даже приятно, была пара моментов, которые омрачали это состояние, первое, в волосах и на платье было очень много каменной пыли, ну и второе, это то, что находилась Ирэн неизвестно где и неизвестно у кого.

Ирина задремала, но когда услышала, как открывается дверь, то сразу же открыла глаза. В комнату вошла пожилая женщина, на голове у неё был белый чепец, лицо круглое, добродушное, одета она была в серое платье с белым передником, из чего Ирина сделала вывод, что это форма.

— Скорее всего служанка, — подумала Ирина и, приветливо улыбнувшись, спросила:

— Не подскажешь, кто твой хозяин?

Но вместо ответа служанка как-то странно открыла рот и промычала.

— У неё нет языка, — догадалась Ирэн, — она немая. Хитрό.

Нет языка, нет возможности выдать информацию.

Служанка поставила поднос на тумбочку, отодвинув графин. Потом показала рукой на одежду Ирэн и изобразила, как будто отряхивает её.

Ирине очень хотелось переодеться и вымыться, но она решила, что безопаснее оставаться пыльной, но одетой. Мало ли что.

И, как показали дальнейшие события, Ирина была права.

Поэтому она просто попросила принести воды, чтобы умыться. Хотелось освежить хотя бы лицо.

Решила поесть, силы могли понадобиться в любой момент. Тарелки и приборы были простые, по ним тоже ничего нельзя было определить.

После еды Ирина снова прилегла, и сама не заметила, как задремала. Проснулась оттого, что кто-то, слегка навалившись сбоку из-за малой ширины кровати, расстёгивал ей платье.

Ирина резко поднялась и оттолкнула мужчину, лицо которого в темноте комнаты было невозможно разглядеть. Судя по тому, что из окна больше не было света, наступила ночь или поздний вечер, а это значит, что проспала Ирина несколько часов.

То ли от испуга, то ли, потому что мужчина не ожидал, но толчок получился сильным, и мужчина свалился на пол.

— Ирэн, — обиженно, голосом Балашова произнёс этот несостоявшийся насильник, — ты чего?

Ирина уже поднялась с кровати, и теперь стояла с другой стороны, положив одну руку на кувшин. Кувшин был из толстого стекла и мог сослужить хорошую службу.

— Граф, вы что себе позволяете? — голос Ирины дрожал, всё-таки она испугалась, но графин под рукой придавал уверенности.

— Ирэ-эн, — протянул Балашов, и Ирина с ужасом поняла, что граф сильно нетрезв. Она всегда опасалась пьяных, у людей отключаются «тормоза», размываются «ценности», не просто же так говорят «пьяному море по колено».

— Вы пьяны, вам лучше уйти, — вежливо, но холодно сказала Ирина.