Для стаи отвели место на заднем дворе, здесь оказалось несколько неясного назначения загородок, достаточно мощных, чтобы удержать взбесившегося слона. Но, как ни старались эльфы “уговорить” собачек войти в один из загонов, замкнутое пространство внушало животным недоверие, и пока по моей подсказке скривившиеся и жутко недовольные охранники не сняли одну створку мощных ворот с крайнего загона, ни один шушарик туда даже не сунулся.

Получив право свободного выгула, пусть даже чисто символическое, Мужик со товарищи отправился метить и обживать территорию, а Найда царственно разлеглась посреди вытоптанного пространства, выбрав самое тенистое место.

Убедившись, что животных покормили, поставили воду и принесли несколько стеганых одеял для подстилки, я поудобнее взяла на руки Кукушонка и пошла в дом. Мне туда велели явиться еще полтора часа назад… но острое чувство опасности заставляло все замедлять и замедлять шаги. Как хорошо, что до парадных дверей идти и идти, а потом еще преодолевать чуть ли не пять десятков широких ступеней террасы…

– Где ты шлялась, грязная тварь? – с порога встретил меня женский голос, вся изящная мелодичность которого перекрывалась злобой и высокомерием. – Отдай мне ребенка, шлюха, и убирайся в помещения для слуг! Чтобы я не видела тебя рядом с достойным наследником, поняла?!

Высокая и, наверное, красивая блондинка с эльфийскими чертами лица смотрела на меня с верхней ступеньки расположенной в просторном мраморном холле лестницы как на вошь, заползшую в храм чистоты. Ушастый рабовладелец стоял чуть в стороне и с равнодушным интересом смотрел то на меня, то на соотечественницу. Его даже вроде бы забавляла ситуация.

Я крепче прижала к себе сына, но в этот момент кто-то схватил меня сзади, а двое охранников вынырнули из-за бархатной драпировки откуда-то справа. Отчаянно завизжавшего Кукушонка просто вырвали из моих рук, а мне самой грубо зажали рот и поволокли в боковой коридор.

Глава

3

Прислонившись спиной к холодной стенке, я сидела на узкой подстилке в маленькой душной комнатке, запертой на ключ. Пыталась унять нервную дрожь, сжимала зубы, чтоб не стучали, и мысленно считала до тысячи и обратно. Раз за разом. Как долго мне еще придется считать? Не знаю… зависит от того, насколько терпеливые нам попались эльфы.

Не предвидеть такой исход я не могла. Взгляды, жесты, короткие обмолвки – никто из охранников за все время пути пальцем меня не тронул и прямо не показал своего отношения, но и скрыть его они не особо пытались.

Да и главэльф, хотя и проявлял интерес пополам с рассуждениями о высшей расе, временами так на нас с Никиткой посматривал… о том, что неприятности витают в воздухе, не догадалась бы только сосновая чурка, причем самая сухая.

Последние несколько дней, убедившись, что ушастые сволочи уже не вслушиваются в то, чем именно заговаривают зубы буйному “наследнику”, я планомерно проводила подготовительные работы.

Кукушонок у меня мальчик понятливый и хотя очень удивился, что мама не просто разрешает, а прямо учит вести себя “как плохой мальчик” в ее отсутствие, но проникся быстро. Он тоже чувствовал витающее в воздухе напряжение, и эльфы ему активно не нравились. Одного особо настырного охранника, который все старался ехать к нам вплотную, несмотря на неодобрительное порыкивание Найды, сынуля пару раз даже пнул, извернувшись у меня в руках.

Вслух я его отчитала, а шепотом на ушко похвалила, после того как убедилась, что эльфячья педагогика категорически не приемлет физического насилия над высокородными отпрысками.

И вот теперь надо было сжать волю в кулак, пересилить панику и ждать… ждать, внутренне содрогаясь от ужаса – а вдруг ребенка просто… просто что? Усыпят? Заколдуют? Нет, я ведь не зря внимательно слушала всю дорогу и очень осторожно задавала вопросы рабовладельцу, прикрываясь при этом тупостью переутомления.

Эльфийские дети священны, и применять к ним магию нельзя. Почему – я не поняла, но это и не важно.

Не знаю, сколько я так просидела. Темнота в маленьком зарешеченном окошке посерела и сменилась яркой голубизной, организм настойчиво напомнил, что он, вопреки всему, еще жив, а ни еды, ни воды, ни прочих благ цивилизации в моем узилище нет как нет.

Я с трудом встала, едва не вскрикнув от боли – ноги жутко затекли. И уже собиралась постучать в дверь, чтобы привлечь хоть чье-то внимание, как дом тряхнуло.

Хорошо так тряхнуло! Я едва не упала обратно на тощую подстилку, за окном заголосили, что-то с грохотом посыпалось… а толчки не прекратились, и стены моей темницы пошли неприятными такими, пугающими трещинами.

Я, конечно, хотела на волю… но такими темпами меня раньше завалит, чем освободит!

Дом на меня не упал. Это плюс. Еще целых полчаса ни один из моих тюремщиков так обо мне и не вспоминал. Это минус – я сама готова была разнести узилище по камешку.