Это была выгодная сделка, особенно потому, что прикупить удалось не только подневольного гладиатора, но и его уцелевшего щенка, с помощью которого можно было легко управлять змеем.

Но теперь жадничать стало опасно, и “хозяин” цирка решил сорвать последний куш: кровавая расправа над бывшим чемпионом принесет хорошие барыши, надо всего лишь создать правильные условия: зелье ослабления змеелюду, зелье ускоренного гона шрахаару…

Публика любит кровь, и те, кто проиграет деньги, поставленные на фаворита, не станут слишком сильно возмущаться, получив свою порцию жестокого зрелища. А потом и змееныша можно будет продать в подпольную лавку зельедела – на ингридиенты…

Резко дернувшись, я словно очнулась и с возросшщим ужасом обвела глазами арену. Господи… что это было?! И что теперь делать?! Чертов служитель уже взялся за веревку бронзового колокола, чтобы дать сигнал к началу последнего, смертельного раунда…

– Хаар! Дараан!

Резкий хриплый вскрик прозвучал так неожиданно и звонко, что на секунду притихли все – распаленная духотой и азартом толпа, служители в шутовской униформе, воин на арене… даже яростно грызущий решетку зверь вздрогнул и перестал свирепо хрипеть.

А потом под линялым брезентовым куполом грянул взрыв… хохота. И зрители и “циркачи” от души потешались над выскочившей на арену змеелицей девчонкой в драном платье из старой дерюжки.

А вот девчонке смешно не было. Так же как и змеелюду, который, не смотря на слабость и раны, отчаянно, зло зашипел-зарычал на непрошенную заступницу, и попытался за шиворот выволочь ее из круга.

Не тут-то было. Маленькая фурия легко увернулась, а потом, воспользовавшись неловкостью серьезно погрызенного мужчины, банально, хотя и ловко, сделала подсечку, опрокинув змея на песок.

И с вызовом уставилась на зрителей поверх упавшего “противника”.

– Хаар! Дараан! – громко и четко выкрикнула она, игнорируя хриплые ругательства змеелюда.

– Хм, это будет даже забавно, – эльф, про которого в круговерти событий я просто забыла, с усмешкой наклонился ко мне и поманил к себе притихшего Никитоса. Тот отрицательно помотал головой и обнял меня еще крепче. Эльф пожал плечами и продолжил, наткнувшись на мой вопросительно-возмущенный взгляд:

– Эта малявка требует права замены. Эраорту те еще дикари, у них женщина, предъявляющая права на мужчину и его потомство, может взять на себя его обязательства, в случае, если сумела победить избранника. Формально эта чешуйчатая дикарка только что “повергла” выбранного мужчину, так что… если идея натравить шрахаара на девку и полюбоваться на то, как ее разорвут на части, понравится публике… хм… собственно, уже понятно, что нравится. Этому самцу эроаорту сегодня повезло. Он только что женился по их правилам и через пару минут благополучно овдовеет.

Вот только “самец” так явно не считал, с арены его утаскивали пятеро или шестеро служителей, а он яростно отбивался и сорванным голосом крыл по матери весь белый свет и одну конкретную идиотку…

Зрители бесновались и орали, хозяин всего этого жуткого бедлама, хоть и выглядел слегка озадаченным, но явно в уме прикидывал новые барыши, а змейка…

Я уже почти минуту не отрываясь смотрела не на беснующихся уродов, не на хрипящего от ярости и грызущего решетку монстра, а на крепко зажмурившуюся посреди круга света зеленокожую девчонку, и на ее судорожно сжатую в кулак, опущенную руку.

Привычное движение плечом и головой, словно она непроизвольно откидывает за спину длинные волосы, которых сейчас нет… шевелящиеся губы… и ритмично выпрямляющиеся тонкие когтистые пальцы, словно отсчитывающие секунды – одна, две, три, четыре… пять!

И такой знакомый, категорически запрещенный, подсмотренный у отца неприличный жест, который никто в этом мире не сможет понять, но все смутно догадываются о его значении – сжатый кулак и вызывающе оттопыренный вверх средний палец!

Лязг падающей решетки… и злобный рык выпущенного из клетки зверя.

Глава

9

Я не закричала только потому, что у меня от ужаса пропал голос. Там, на залитой кровью арене, напротив изувеченного, но все еще сильного и свирепого зверя стояла моя дочь. Катя, Котенок!

Мир пошатнулся, скомкался и с диким грохотом рухнул. Я уже не понимала, где верх, где низ, для меня во вселенной существовало только две точки опоры: изо всей силы вцепившийся в меня, отчаянно кричащий сын и застывшая в пространстве угловатая фигурка дочери.

Не обращая внимания ни на что, я слепо рванулась туда, где белый песок, пропитанный кровью предыдущего бойца, вспенился под лапами сбитого с толку монстра.