Но нет, эльф только хмыкнул что-то неразборчиво-насмешливое себе под нос и эдак выразительно повел плечом. Его устраивает моя сварливость? Или забавляет? Или ждет, гад, когда клятву дам, чтобы потом отыграться?

Да наплевать. Домой хочу. В идеале – по-настоящему домой, чтобы весь этот другой мир оказался сном, но надежды на это мало, так что пока сойдет и эльфийское поместье, в котором есть тепло, еда и вода.

Всю обратную дорогу в паланкине мы даже не разговаривали. Просто сбились в плотный клубок, дети прижимались ко мне, я обнимала их и тихо, чтобы они не заметили, плакала. Маленькие мои, родные… наизнанку вывернусь, но больше ни одна скотина на вас даже косо не посмотрит!

Едва добравшись до теплой, нормально освещенной комнаты, я тут же забыла и про скотин, и про эльфов, даже про главную помесь первого со вторым и то не вспомнила. Никитос, который не иначе как в награду за мои страдания вел себя как идеальный ребенок, получил кружку теплого молока, печенье и мишутку. И отправился в кровать – не спал, таращился сонными глазенками, но обнимал игрушку и лежал тихо.

Я тем временем наскоро еще раз ощупала и осмотрела дочь, убедилась, что, несмотря на почти дистрофическую худобу и нервную дрожь, ничего особо угрожающего в ее состоянии нет, и попыталась запихнуть ее под то же одеяло, что и сына.

Не тут-то было. Во-первых, немного отошел от шока ее чешуйчатый малыш – и устроил настоящую истерику при попытке оторвать его от Кати. А во-вторых, зашевелился и застонал взрослый “какадил”, которого как затащили к нам в комнату, так и бросили, благо что на диван у окна, а не на пол.

Катюшка мгновенно вывернулась из-под моих заботливо-суетливых рук и ринулась к парню, причем чешуйчика прихватила с собой. Они вдвоем вцепились в едва живого змеелюда и дружно пустили слезу.

Змеелюд же, едва продрав глаза, дернулся и попытался скатиться с дивана на пол, при этом запихнув детей куда-то себе за спину.

– Так, стоп! – пришлось вмешаться, поймать за ветхий шиворот дочь, подхватить чуть ли не у самого пола опять съежившегося от испуга змееныша, а самого подранного воителя и вовсе удерживать на месте, упираясь коленом в здоровое плечо. Верткий, дурень, и сильный. Так дернулся, что я едва не отлетела в другой конец комнаты за компанию с детьми.

– Да успокойся ты! Катя! Скажи жениху, что я нормальная теща и не кусаюсь! – я с трудом удержала равновесие, еще и расслабленно пискнувшим чешуйчиком мастерски отжонглировала, но не уронила и требовательно уставилась на дочь: – Если меня, конечно, не выводить.

Катерина не подвела – в одно движение оказалась рядом с озадаченно оглядывающимся змеелюдом и… очень выразительно на него зашипела. Ой, я сама бы испугалась.

А “какадил” не испугался, только оскалился и зашипел в ответ тоже очень грозно. И сердито. И снова осмотрелся, уже осмысленным взглядом, мгновенно оценил обстановку: комнату, разбросанные детские вещи и игрушки, меня с его ребенком на руках, любопытно привставшего на кровати Кукушонка… и почти мгновенно успокоился.

Ну как успокоился. Шипеть перестал. И очень внятно выдал Катерине-спасительнице:

– Дура! Соплячка! Куда ты полезла, безмозглая?! На что ты рассчитывала?! Еще раз… еще раз так сделаешь – выпорю так, что неделю сесть не сможешь!

– Сам идиот! – в запале прокричала обиженная в лучших чувствах дочь и как заправская скандалистка уперла руки в боки. – Если бы ты умер, думаешь, мы надолго тебя пережили бы?!

– У меня был шанс! А тебя разорвут сразу, глупая девчонка! Если ты еще раз…

– Не будет никакого “еще раза”, – я решила, что все же стоит вмешаться, подошла и положила свободную руку дочери на плечо. Ох, блин, ее опять трясет… – Вас выкупили, и как бы дальше ни повернулось дело, на арену никто из вас не вернется.

– Откуда такая уверенность? – по тому, как сгруппировался этот недобитый “рыцарь”, было понятно, что он не только не верит в чудеса, но еще и намерен с боем отбивать у меня своего змееныша. Ой, мамочки, у него лицо начало меняться… как на арене! – Поставьте моего сына и отойдите. Я вас не знаю, и…

– Это моя мама, дурак! – Катюшка зло сжала кулаки и снова всхлипнула. Довели ребенка – она никогда не была плаксой, даже в младенчестве.

– Что ты несешь? Это человечка! – недоверчиво фыркнул змеелицый, но угрожающие клычищи спрятал. – Твоя мать… – он вдруг замолчал, словно споткнулся о какую-то мысль. Посмотрел на меня большими глазами (у него и так немаленькие, но тут стали и вовсе в пол-лица). И тихо переспросил: – Вы тоже пришли из-за облаков?

– Насчет облаков мне ничего не известно, – я устало пожала плечами, подошла и села на обтянутый парчовым чехлом диван рядом с парнем. Ну а что… после таких приключений ноги не держат, а мужик вполне вменяемый, чувствую, что не кинется. А еще мне кажется, что надо как-то встряхнуть и дочь, и “зятя”, и себя заодно. Сбить с трагического настроя, разорвать это нездоровое напряжение.