На самой заре существования Советского Союза, в темные, смутные, но полные надежд на лучшее, годы, жил и творил величайший бард современности. Воспитанный в дворфьем городе Кутаиси, сын эльфийского лесника, водивший дружбу со всеми, наверное, известными национальностями, или, по-старорежимному, расами, Владимир Маяковский разбирался в тонкостях отношений между людьми, пожалуй, лучше многих современников.

Сатирой своей клеймил он надежно и жалил метко: стихотворение «Прозаседавшиеся» стало одним из вернейших символов той эпохи, в которую завоевания народной демократии старались похоронить под гнетом бюрократической волокиты.

Однако, даже Маяковский, в своих письмах друзьям, признавал, что грамотное управление, особенно, в условиях критических и с привлечением людей очень разных, совсем без заседаний и совещаний обойтись не может.

Как раз такое заседание, нужное, но немного припозднившееся, собрали сейчас в месте привычном и логичном: столовая городского комитета партии, точнее, дальний ее закуток, бывший когда-то отдельным буфетом для начальства, нередко становился малым залом оперативных совещаний. В условиях наличия неограниченного запаса чаю и бутербродов заседать можно было почти неограниченное время, а режимный характер столовой не позволял проявлять излишнего любопытства тем, кому не положено.

Товарищи, надо заметить, заседали уже довольно давно. Обозначили суть проблемы (сбежал экспериментальный робот, причем такой, что сбегать не должен в принципе), методы ее решения (вернее, те методы, которые решить проблему не позволили) и потенциальные проблемы, которые ожидали город и его жителей ввиду ситуации и предстоящих событий.

«Кранты,» - немногословно высказался по этому поводу представитель Комитета Партийного Контроля, подключенный бессмертным товарищем Пельше к устранению проблемы, и присланный с таковой целью в Ленинград из столицы нашей Родины, города-героя Москвы.

«У нас понемногу собираются иностранцы, я уже не говорю про наших ученых и студентов, а по городу шастает неизвестное нечто в форме бытового робота! Провокации возможны, и они обязательно будут!» - поддержал товарища представитель другого Комитета, тоже имевшего прямое отношение к вопросу.

Рассмотрели (персонально) младшего лейтенанта милиции, товарища Волкова. Всех интересовали сразу два вопроса: зачем товарищ Волков открыл стрельбу посреди бела дня и мирного города, и как так вышло, что гарантированное поражение бытового робота ничего ему, роботу, не сделало.

- Второй вопрос прямо получается из сути первого. - младший лейтенант уже устал бояться начальственного гнева, и выступил сдержанно, но по существу. - Понимаете, я в детстве ходил в кружок «Юный Техник», при дворце пионеров у нас, в Пскове. Отличный кружок, и лаборатория робототехники при нем, тогда роботами этими все увлекались, просто с ума сходили. Так вот, товарищи, я крепко понял и навсегда заучил: бытовые роботы отличаются куда меньшей плавностью движений!То же, как двигался этот, круглый, сразу наводило на мысль об очень хороших приводах и инициаторах с невероятной прецизионностью! Он, робот, шевелился так, будто постоянно берет на прицел, как минимум, десять окружающих объектов!

- Решение о применении оружия я принял именно тогда. Со старшими товарищами времени посоветоваться не оставалось: отпустить бегать по городу образец военного назначения было никак нельзя.

У товарищей присутствующих немедленно возник вопрос, вытекающий из сути доклада. Вопрос звучал так: «Какого черта в учебной, по сути, лаборатории гражданского ВУЗа собрали боевой автономный магонизм? Как, почему, кто позволил?»

По-хорошему (и это все понимали), вопрос стоило задать руководству даже не лаборатории, а всего сектора, но стрелочником совершенно случайно назначили старшего лаборанта, товарища Семенова, явившегося на совещание, почему-то, в очевидной компании младшего лейтенанта Волкова.

- Черт в ситуации был единственный — я сам. - заявление старшего лаборанта было немного неуместным, но верным по сути, и товарищам начальникам стало немного стыдно и неуютно, потому, что получался расизм. «Непременно потом извиниться,» - отметил в персональном блокноте секретарь инструктора горкома, товарища Аркудина.

- Так вот, мы собирали Изделие буквально из чего попало! Просили современный мотиватор — не дали, сказали, брать, что есть. Мы взяли МОСК, устаревший, но подходящий по параметрам, и главное, их у нас на стазис-складе не просто много, а очень много. То же касается корпуса, приводов, иных систем и средств! История с перегревом, которого не было, там, в центре, помните? - разошедшийся лаборант решил руководствоваться принципом «в Сибири тоже люди живут», и резал правду-матку в глаза. Конкретно сейчас глаза, большие и умные, принадлежали товарищу Аркудину, который ситуацию в центре, конечно, помнил.

- Товарищи, вопросы к научной части предлагаю отложить на потом. - решительно отведя глаза, вмешался в избиение невиновных Дмитрий Анатольевич. - В общей ситуации с Изделием мы все проявили себя, кхм, не лучшим образом. Откладываем выявление виноватых, переходим к определению средств решения задачи!

Думали, перешли к прениям, постановили.