В истории американского писателя девушка, зная, как её любимый гордится своими карманными часами, и не имея денег порадовать его подарком на праздник, остригла и продала свои удивительно красивые длинные волосы, купив на вырученные средства цепочку для часов. Парень же, зная, как девушка трепетно относится к своим волосам, продал свои часы, чтобы подарить ей серебряный гребень.

Землянину осталось только заменить в истории часы на кинжал, цепочку на ножны и стать плагиатором. Что он сделал без всякого угрызения совести не в первый раз, да и местные законы не предусматривали за это никакого наказания.

Ну ладно дети, но ведь и обе подруги, одна из которых час назад хладнокровно отправила Натопа истязать обормота-алкаша, а другая приводила людей в дрожь порой одним только взглядом, плакали от рассказа Игоря чуть ли не навзрыд. «Нет, наверное, не зря американцы постепенно запрещают произведения своего великого писателя», – с ноткой грусти подумал Егоров.

– Друзья, я извиняюсь, но нам с иск-магиней Молс пора идти. Нас ждут великие дела. Да и негоже превращать портальную площадку в озеро слёз.

Обнимать на прощание друзей он начал с самого маленького.

– Дин, как вернусь, я вам более весёлую историю расскажу.

Последней его прижала к себе шмыгающая носом и с покрасневшими от слёз глазами Латана. Зато сказанные ею на ухо попаданцу совсем тихо слова были произнесены без всяких эмоций:

– Всё же когда-нибудь я узнаю, откуда ты к нам приехал.

Глава 6

На выходе из рощи пришлось немного задержаться, попаданец не хотел, чтобы личный состав полка подумал про своего генерала плохо. Вид капитана-мага Молс с покрасневшими и чуть припухшими глазами мог вызвать у солдат и офицеров не совсем правильные мысли.

– Тань, ну хорош уже переживать-то. – Землянин крепко прижал к себе подругу. – Ты ещё ни разу, ни на одну историю так сильно не реагировала.

– Те были выдумкой, Игорь, – глубоко вдохнула и выдохнула иск-магиня. – А в этой чувствуется настоящая жизнь. Ты ведь меня так же любишь? И продал бы свои блёсны или спиннинг, или вот эти часы? – Она нащупала рукой браслет его «Командирских». – Если бы у тебя не было денег мне на подарок? Я бы… Я…

– У нас полно денег, – прервал Танию Егоров, жутко не любивший всякие мелодраматические сериалы, в героя которых его сейчас пыталась определить напарница. – И история выдумана. Капитан, нам нужно идти.

Она ему не поверила, но заставила себя успокоиться, и к лагерю они вышли уже в надлежащем виде.

– Лейтенант, – Егоров строгим тоном подозвал к себе начальника караула. – Мы с главным магом сейчас вернулись не замеченными ни одним из караульных. Отзови посты из леса и выстави их на опушке. А то они там только сами себя охраняют. И увеличь количество патрулей.

Егоров посмотрел на толкотню, происходившую на другом краю палаточных рядов, и направился туда. Десятник Натоп, доложивший капитан-магу Молс о выполнении её указаний, жестом отправил вслед генералу двоих солдат штабного подразделения, которые пристроились в паре шагов позади.

– Если хочешь, можешь в город сходить, – предложил землянин подруге.

– Да ну. Что мне там без тебя делать? К тому же не сомневаюсь, что городские власти вскоре сами к тебе пожалуют. Знаешь, я бы завтра в Рось сходила. Только не для того, чтобы развлечься, а идиотку нашу нерасторопную продать. И купить девку помоложе и порасторопнее.

– На фига? – Игорь, приподняв руку, ответил на очередное приветствие встретившегося на пути офицера, отвечать же на отдание чести солдатами здесь не было принято. – Нам ни расторопная, ни глупая, ни какая ещё уже почти не нужна. Мы послезавтра уходим в поход без повозок и даже нашего шатра. Только кони, люди и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой. Так сказать, «ди эрсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт, ди драйте колонне марширт…» – фразу из смеси лермонтовской строки и любимой с детства считалки прусского короля Фридриха Великого попаданец в задумчивости произнёс машинально, изумлённый открывшимся его взору процессом торговли, устроенной горожанами на обширной поляне на стыке расположений первого и четвёртого полков, и особенно продажей человеческой плоти.

В местной географии две вещи вызывали досаду попаданца. Первая – что почти на всём континенте названия государств и столиц совпадали, и фраза «Я отправляюсь в Ливор» могла означать как путешествие в страну, так и в её стольный город. Слово «хельм», означавшее на здешнем языке столицу, перед названием очень часто пропускалось, и смысл приходилось улавливать из контекста.

А второе неудобство для представителя иной цивилизации заключалось в том, что здесь никто точно не мог сказать численность населения того или иного города. Считались только дворяне, жрецы и податное сословие, платящее налоги, и то последнее порой учитывалось подворьями. К примеру, кузница или мастерская вносилась в реестр городской управы, а сколько в них людей – никто толком сказать не мог. Общее же количество рабов и даже свободных, но нищих и бездомных людей вообще никто назвать не сумел бы.