Я получила зеркальце и тоже под видом поправления причёски нашла нужную нишу. Ну, точно — стихийники! Девица огненная. Они когда готовы к бою, в глазах промелькивать начинает…

— Интересно, рискнут ещё на раз или нет?

— Сто процентов — рискнут. Попытаются вычислить.

Ах, вот как. Ну, тогда будьте готовы…

Следующая волна предназначалась явно не футболистам, а вскрытию неизвестного мага — была она куда слабее и расходилась широким веером. В ответ из десятка разных точек в сторону ложи с этими магами рванула и закружилась над ними иллюзия птичьей стаи. Птицы орали. И всё это было, попросту говоря, наведённым изображением — м о роком — но на трансформацию нескольких ощутимых птичьих какашек из бумажных флажков, натянутых над зрительскими рядами, я потратилась. Специально для этой девы.

Ну, а чего они? Вычислять меня ещё вздумали…

Каюсь, на меня подействовал всеобщий азарт.

Эффект превзошёл все мыслимые ожидания. В соседних ложах поднялся женский визг, паника и попытки хаотически куда-то бежать, прикрывая головы подручными предметами. Никто не хочет быть обоср… извините, обгаженным. Домна подскочила и глаза у неё сделались совершенно дикие — явно соображала, как будет всю нашу благородную кучку в одиночку прикрывать от неизвестной опасности…

В общем, мы чуть не сорвали матч. Ладно, я чуть не сорвала матч. Но начали всё равно они! Так что я не виновата, вот.

Дальнейший футбол на фоне столь мощного выступления смотрелся довольно скучно, если не считать того, что народ периодически нервно озирался. Маги сидели надутые. Точнее, маг. Магичка, получив пару какашечных шмяков, умчалась в неведомую даль. Хотя, не исключаю, что она следит за всеми из укрытия.

Домна напоминала сторожевого суслика с вытянутой шеей. С трудом дождавшись конца этого выступления и сверившись с часами, она повела нас в буфет. Режим питания — основа нашего гимназического уклада. Хоть потоп, а кушать и спать по времени извольте.

В просторных коридорах комплекса кипела жизнь. Здесь, реально, было полно народу! Люди встречались, здоровались — тепло, подобострастно, холодно и даже вежливо-враждебно. Многие разговаривали или прогуливались, словно в парке, благо, был приличный повод. Тут тоже, примерно как у нас, выставлялся «товар лицом» — только в виде стендов, сплошь покрытых похвальными листами, грамотами, вымпелами и фотографиями. Под видом знакомства со всей этой красотой вполне можно было проводить небольшие встречи и даже переговоры.

Мы почти дошли до буфета, когда мне представилась возможность лицезреть ещё один образчик местной культуры.

НА КРИВОЙ КОЗЕ

Высокий парень с военной выправкой остановил нашу процессию (по честности, напоминающую мне утку с выводком утят) и учтиво обратился к Домне. Она напряглась и явно засомневалась. Он сделал жест рукой в сторону, воспитательница посмотрела туда, получила какой-то сигнал и нехотя кивнула, после чего подошла к нам ближе:

— Барышня Рокотова, её светлость княгиня Голицына приглашает вас для личной беседы. Я позволяю вам отлучиться на десять минут.

Ух, ты! Голицына! Это которая из светлейших князей, что ли?

Маруся кивнула, но не выпустила моей руки:

— При условии, что я пойду с Машей.

Домна (по-моему, несколько злорадно) улыбнулась переговорщику:

— У вас десять минут, — и гордо продефилировала в буфетный зал.

Парень колебался недолго:

— Прошу, барышни.

Буквально в двух шагах от этого места находилась ниша, отделанная изнутри как беседка, расположенная в парке. Свисающие ветки живых растений, расставленных и развешанных в горшках, только усиливали это ощущение. В глубине ниши, в окружении нескольких стоящих человек (похоже, охрана), сидела очень пожилая, очень элегантно (и очень дорого) одетая дама. Меня она словно не заметила, а Марусе строго дозированно улыбнулась:

— Милая, я же просила о приватном разговоре.

Маруся крепче подхватила меня под локоть и ответила, вызвав у меня острое ощущение дежа вю:

— Мария — моя поверенная в делах, если вы имеете что-то сказать, прошу говорить при ней. В противном случае мы немедленно уходим.

Дама не глядя протянула руку в сторону и приняла поданный бокал явно не с чаем:

— Ну, зачем же так кипятиться! Раз уж дело столь серьёзно, — по-моему, это прозвучало довольно саркастично; с теми же интонациями, с которыми родители рассуждают о серьёзности намерений своих малолетних детей, — ваша подруга может присутствовать. Присаживайтесь, барышни. Чаю? Кофе? Пунша, может быть? На улице так сыро…

Мы синхронно сели на небольшой диванчик, и Маруся сделала отметающее движение пальцами:

— Не стоит беспокойства. У нас осталось около восьми минут. К сожалению, я не могу долго предаваться светским беседам.