Он в свою очередь остался неравнодушен на ее оценку и на какое-то время в бричке слышались звуки веселой борьбы. Кучер же Федор старался не поворачиваться, понимая, что не его это возможность оценивать не только молодоженов, но и господ.

Наконец, они запыхались и устали, и Андрей Георгиевич, нежно обняв ее, сказал, объясняя императора:

— Наш монарх Николай Павлович не собирается меня гнать от себя. Все-таки россиян с таким почерком больше не существует. Но он стремится облагородить мою роль. И я, в свою очередь, думаю, как бы это сделать для меня не трудно и не болезненно.

«И кого взять на вакантные должности», — добавил он про себя. Насте об этом лучше не говорить. По женской привычке все растреплет, даже не думая. Потом и император будет ругаться, и подчиненные станут бестолково мешаться под ногами. Нет уж, покорнейше благодарю!

А ведь эти умные и совсем не бестолковые мысли пришли ему сегодня в бричке, как итог размышлений, — подумал Макурин, успокаиваясь, — во-первых, несомненно, отказаться от массовости. Императору нужен только штучный товар, а не усредненные выпускники. Медиократы пусть работают в массах, а у нас будут талантливые избранники. Во-вторых, мне не зачем пасти студиозусов моего стола постоянно. На это есть специальные школы. Те еще учреждения, надо сказать, весьма слабые, но на первых порах и они пойдут.

Как он понимал, в Зимнем дворце его ждали пять благородных недорослей, набранных по приказу императора. Аппарат количественно выполнил приказ неукоснительно. Это чиновники сделали, кому же хочется быть наказанными? А вот качественно, мозгов уже не хватало.

В итоге, Макурину было предложено пять человек дворянского сословия, молодые и грамотные. Но какой у них был дурной почерк! И сколько было элементарных ошибок!

Он дал им диктант и в конце жестко поставил оценку:

— Господа, извольте определить свой уровень — он не больше, чем посредственный. Да, да, судари мои, вы будете работать у его императорского величества. И как вы думаете, такая грамотность монарху пойдет?

Оценка под таким углом, безусловно, оказалась неприятной и несколько неудобной. Как и у остальных учеников, они были всего лишь научены писать без учета уровня, а потом они лишь читали, читали, читали, пытаясь стать образованными. Грамотными надо быть, прежде всего!

Посмотрите, что вы написали. Хорошо? — грустно спросил у подчиненных столоначальник Макурин.

— Да вроде бы ничего, ваше превосходительство, — осторожно ответил сидевший перед Макуриным блондин, которого тот вроде бы выбрал в качестве ответчика.

Их столоначальник ничего не ответил. Вместо этого он скорехонько, но очень четко написал тот же самый текст. Без ошибок и с очень красивым, можно сказать, элегантным почерком.

— Вот, господа, к чему вы обязаны стремится. Не получится, будете служить в одном из министерств, но не в императорской канцелярии. Понятно?

Недоросли опять ответили, но уже довольно уныло. Кажется, этого они не ожидали. А как же история, география, латынь, которыми они набирались в предыдущие дни?

— Вас сюда набрали на должность именно письмоводителей, — четко произнес их жестокий начальник, — соответствуйте имеющимся требованиям. Нет, будьте добры уйти добровольно.

Я встречусь с вами через дня три-четыре, и буду одним из учителей. Надеюсь, к этому времени вы хоть чему-то научитесь. Для начала не рвитесь за мной писать целые тексты. Пишите буквы. Вот так!

Он вытащил новый текст, написал букву «А». полюбовался, написал букву «Б» с новой строки. И так весь алфавит.

— Когда рядом с моей появятся такие же ваши, я появлюсь рядом с вами радостный и с предложением о ваших кандидатурах в обозначенный департамент. Иначе буду гневаться и сердиться.

Андрей Георгиевич внимательно осмотрел всех пятерых. Всех их еще не готовили, при чем не только технически, но и психологически. Эдакие увальни, прости господи!

Наобум проговорил, как бы советуясь:

— Впрочем, если вы не считаете себя готовым, или, наоборот, свое положение порочащим в этом департаменте, вы еще можете уйти. Да?

И к его ужасу, молодой человек из рода Васильчиковых, немедленно четко обозначился в своей позиции:

— Предлагаемая мне данная служба, к сожалению, на мой взгляд, не соразмерима статусу дворянского рода и я вынужден отказаться.

Четко встал, поклонился — сначала столоначальнику, потом товарищам — и вышел из комнаты

Не фига се, ему предлагают служить самому всероссийскому императору, а он кочевряжится. И что он полагает, в молодости и низких чинах он может получить что-то лучше? Сразу министром встанет? Наивный взгляд на текущую жизнь, а, скорее всего, излишняя надменность.