— Ага, как же, — махнул Артур рукой, едва не скинув со стола кружку с недопитым чаем. — Не хотел рассказывать, но тебе можно. Месяц назад взяли одного бывшего подполковника, он в седьмой армии заместителем начальника штаба был.

— В седьмой армии? — сразу же насторожился я. Не шестая армия, которая, можно сказать, что моя родная, то рядышком была. И командарма знаю, и начштаба. Кронштадтский мятеж подавляли вместе.

— Ты его все равно не знаешь, — отмахнулся Артур. — Он в седьмую уже после Кронштадтского мятежа прибыл.

— Ну и ладно. Так что с этим подполковником?

— Выяснили, что получает он деньги от белофиннов. Вначале обратили внимание, что замначштаба живет не по средствам, — пояснил Артузов. — Каждый вечер в Питере по ресторанам ходит, да не один, а с женщиной. Пассию он с собой из Польши привез. Разумеется, установили наблюдение, но поначалу ничего не выяснили. Позже, уже в Финляндии, в Гельсингфоргсе, отследили, как он с подозрительным человеком общается, обоих и задержали. И тут такое полезло! Оказывается, с польского фронта его перевели, потому что деньги пропали, но доказательств не было, шум поднимать не стали, а перевели от греха подальше. А в Питере он снова влип, и снова деньги. Пошел в картежный дом — там один открыли, чтобы городу прибыль была, проигрался. А во всех картежных домах всегда кто-то есть, кто к посетителям присматривается. Вот, взяли подполковника в оборот, денег подкинули, а он и взял. Само-собой, деньги за просто так никто давать не станет. Сведениями делился. Еще хорошо, что начальник штаба в седьмой армии очень толковый. Он, хотя и на зама бывшего подполковника поставил, но секретных материалов ему не давал, не доверял.

— Знаю начальника штаба, — кивнул я. — Толбухин Федор Иванович, он и на самом деле толковый.

— Так ведь Толбухин начальнику особого отдела армии и сообщил — дескать, странно себя ведет его зам. Нос сует, куда не просят.

— А в начальниках особого отдела не Никита ли Побажеев? — улыбнулся я, вспоминая парня, который в двадцать семь лет стал начальником особого отдела армии. Считай — занял генеральскую должность. Ведь это он тогда не испугался всесильных Зиновьева с Троцким и не позволил арестовать командарма. Если бы не Никита, то точно, атаковали бы форты с развернутыми знаменами и с пением «Интернационала».

— Он самый. Но не проси, все равно не отдам. Никита нынче всей контрразведкой в Финляндии заправляет. Помогает тамошней Контрольной комиссии.

— Кому помогает? — не понял я.

— Контрольной комиссии. Финские товарищи решили, что собственную чрезвычайную комиссию они создавать не станут, но у них будет Контрольная комиссия при Финском народном правительстве. Так мы же не спорим. Финляндия — государство независимое.

Ну да, совсем независимое. И это правильно. Мы же обещали, что финны сами решат свою собственную судьбу. Вот они и решают.

— А кто подполковника-то этого вербовал? Неужели финны?

— У финнов кишка тонка такую операцию провести. Официально это были норвежцы, но чует мое сердце, что за ними еще кто-то стоит. В общем, ты понимаешь.

Понимаю. Из под норвежского флага всегда торчала английская подкладка.

На столе у Артура зазвонил телефон. Взяв трубку, он только и сказал «Ага».

Окинув грустным взором стол, чайник и грязные кружки, товарищ Артузов сказал:

— Ладно, потом помою. Феликс Эдмундович прибыл раньше, чем собирался, нас просят подняться.

Глава 6

Пограничник Яковлевс

Не дружу с поездами. И сплю в них плохо, и легкое чтиво, прихваченное с собой, чтобы скоротать время, читается так, словно трактат по философии.

Но нынче у меня не было чтива, за исключением советских газет. Еще имелись проекты договоров о концессиях. Один из них персональный, для мсье Латиля, о постройке совместного тракторного завода, а второй — стандартный, для тех, кто изъявит желание налаживать в Архангельской губернии лесоперерабатывающую промышленность.

Что касается господина Латиля — тут исключительно моя идея, но она пока именно что идея, потому что с Латилем имеется лишь предварительное соглашение. Тягачи, кстати, велено закупать «на корню». Мол — если для РККА не подойдут, отправят в народное хозяйство.

По лесопереработке правительство дало мне своеобразный «карт-бланш» — могу заключать договоры с теми французскими промышленниками, которые пожелают вложиться в советскую экономику. Удачно, что в Совнаркоме встретился с Михаилом Артемовичем Поповым — председателем Архангельского губисполкома, а еще раньше — руководителем Архангельского подполья.