Вот те на! Александр Петрович, некогда служивший в белой армии Миллера, готов способствовать Мировой революции? Хотя, почему бы и нет? Петрович с девятнадцатого года служит в рядах ВЧК, пусть и «внештатно», а его бывшие соратники отставного штабс-капитана обратно не примут. Да и что не сделаешь ради любимой женщины? А взорвать Александр Петрович взорвет. Хоть штаб буржуинский, а хоть и какой-нибудь собор Риги. Нет, соборы лучше не трогать, не портить архитектурный облик старого города.

Но это все ладно. Любовь-морковь. Революция, но как же я без своего военного коменданта? А еще без «мамки», которая у меня едина во множестве лиц? Кто станет отсеивать посетителей, фильтровать заявления и прочее?

Конечно, если я им откажу, то приказ исполнят. Станут продолжать делать дело, но без огонька и пионерского задора. И добрых друзей я могу лишиться.

— Что ж, возражать не стану, — заявил я, скрипя сердцем. — Но у меня имеется два условия.

— Слушаю, — кивнула товарищ Исакова

— Условие первое. Прежде чем влезть в передрягу, вы поможете нашим товарищам довезти инженера Нобиле и его переводчицу до советской границы. Доедете до погранпункта, увидите своих — тут можно и в Ригу. Если железная дорога не перекрыта, то это вопрос нескольких часов.

— А если движение остановлено? Газеты пишут, что все вокзалы в руках повстанцев. А противник что делает? Долго ли все стрелки перевести? Может, пусть пока инженер с переводчицей здесь сидят? Все-таки безопаснее. А как только движение упорядочиться, так и поедут. Или вы их морем отправьте.

Вот, и я тоже так считаю. Но отчего-то Сыроежкину с товарищем загорелось ехать прямо сейчас. Дескать — если уж нацелились, то с курса не сойдем, а чем быстрее, тем лучше. А инженер уже успел познакомиться с переводчицей. Может, он ее даже от Савинкова отобьет?

Поэтому, только демонстративно развел руками — дескать, надо. На это слово у нас всегда правильно реагируют.

— Из Германии приедете в Латвию, там и сориентируетесь. Может, не по железке, а на попутных. Или какого-нибудь крестьянина наймут. Но мне спокойнее будет, если за инженером присмотрят. В крайнем случае — отыщете для иностранца надежную квартиру, пусть там сидит. Мне будет спокойнее, если за ним присмотрят свои люди, а не товарищи из Центра.

— Поняла. А второе?

— А второе условие такое, — усмехнулся я. — Как только революцию закончите, укрепите Советскую власть, то сразу обратно, в Париж. Две недели вам хватит? Если, конечно, отпуска не запросите.

Про отпуск я не зря спрашивал. Кое-кто из моих сотрудников уже просились. Понимаю, что надо. Вон, сам-то я езжу в Россию, а чем они хуже? Правда, мои вояжи на историческую родину отпуском можно назвать с натяжкой, но все равно, хотя бы прикоснусь к родным осинам.

— Две недели… — раздумчиво проговорила Светлана Николаевна. — Думаю, что две недели, даже и много. Если не удастся совершить то, что необходимо в первые два-три дня, то дальше уже бессмысленно что-то делать. Если революция затягивается, то лучше ее сразу свернуть, чтобы было поменьше жертв. А в отпуск пока проситься не стану, еще не время.

— Но следом-то может грянуть гражданская война, — заметил я. — А сколько она продлиться — один бог ведает.

— Ну, товарищ начальник, вы как старорежимный спец заговорили, — усмехнулась Светлана Николаевна. Потом, став серьезной, сказала: — Если что-то не так, затянется больше, чем на две недели, я вам сообщение отправлю. Либо Сашу пришлю.

Светлана Николаевна ушла собирать вещи, собирать мужа в путь-дорогу, а я немного задумался. С одной стороны — если Латвия станет советской, это неплохо. Расширяем, так сказать, территорию, охваченную строительством коммунизма. И мне станет проще ездить в Россию, да и аэродромы станут дешевле.

Но с другой стороны, гражданская война пока не закончится. А если мои старшие товарищи увлекутся, а следом за Латвией наступит черед Литвы и Эстонии? А потом дело дойдет и до Польши?

Литва и Эстония, да простят меня некоторые люди — это мелочь. Антанта изъятие этих государств из своей орбиты внимания стерпит. Тем более, что у Англии имеется нынче более серьезный отвлекающий фактор — восставшая Ирландия. А вот если мы снова нацелимся на Польшу, вот здесь плохо.

Если продолжать Мировую революцию, то дело дойдет до диктатуры отдельной личности. Ленин, чтобы о нем не говорили, не диктатор по сути. Да, он умеет настаивать на своем, но потому, что все понимают, что его решение — самое лучшее. А что будет, если к власти придет даже не Троцкий (этого мы хотя бы знаем), а некая не просчитанная фигура?

И я вновь задумался, что быть «попаданцем» — не самая лучшая затея. Вроде, все шло гладко, я примерно себе представлял, как будем жить дальше. А что теперь?