— Хорошо, — кивнул я. Перехватив руки, чтобы Петя оказался в левой, сам вытащил свою «ксиву».

— Член коллегии ВЧК Аксенов.

Хорошо, что не перепутал, не представился Кустовым, а ведь мог бы.

— Товарищ Востряков, почему допускаете присутствие на вверенной вам территории сутенеров? А ведь тут Кремль рядышком.

— Так какой же это сутенер? — попытался выгородить юнца Востряков. — Это Петя, он тут постоянно…

Эх, Востряков-Востряков… Понятно, почему ты до сих пор только младший милиционер. Нет бы сказать — не могу знать, виноват, он принялся оправдываться, да еще бездарно. Петя, видите ли тут постоянно… Крышует милиционер проституток, стало быть.

— А что он тут постоянно делает? Девками торгует?

Востряков опять открыл рот, но тут же его закрыл.

— Удостоверение.

Я протянул руку, а милиционер безропотно отдал мне свой документ, хотя и не должен был этого делать. А сам-то я имею ли право отбирать у сотрудника милиции служебное удостоверение? Если брать мой прошлый мир, то нет, а здесь, так и да.

— За документом придете на Лубянку. Спросите у дежурного — в какой кабинет обращаться, там вам все скажут. Или в ваше отделение позвонят, и вас вызовут.

Кто у нас отвечает за коррупцию внутри сотрудников смежного ведомства? А ведь и не знаю. Но кто-то должен контролировать милицию. В крайнем случае, составлю рапорт, прикреплю к нему удостоверение Вострякова и отдам тому же дежурному.

И тут я вспомнил даже имя девушки, что сидела рядом с Петей в общежитии.

— Ты не Машей ли приторговываешь, гаденыш?

Петя, что называется, «потек». И в прямом и в переносном смысле. Из глаз потекли слезы и парень принялся рыдать.

Нет, если уж ты взялся за такое дело, как торговля женским телом, то надобно быть потверже. Куда такой сутенер годится? Вон, то ли дело мой швейцар в «Вилетте», который собственной женой приторговывает. Кремень!

— Товарищ член коллегии ВЧК, а сейчас-то мне что делать? — убитым голосом спросил милиционер.

— Сейчас отправляйтесь в свое отделение, доложите непосредственному начальнику, что вас сняли с поста, а все подробности на Лубянке. Фамилию мою вы запомнили?

— Так точно. Аксенов, член коллегии ВЧК.

— Вот и хорошо. А пока вы еще не доложили собственному начальнику и вас официально не отстранили, вы еще являетесь сотрудником милиции. Так что, заберите молодого человека и сдайте своему дежурному.

— Слушаюсь, — козырнул милиционер и, крепко взяв за руку Петю, повел его по набережной. Я услышал, как он по дороге горько вздохнул и сказал: — Так ведь и думал, что вы меня подведете, засранцы этакие. Ты что, не мог кого-то поплоше снять?

Ну вот, если у меня и оставались какие-то сомнения, то теперь они рассеялись. Другое дело, что Востряков может от всего отмазаться. Дескать — услышал крики, подбежал на помощь, а там чекист. Я что, сам стану этим всем заниматься? Делать мне больше нечего. А мне, в общем-то, все равно. Я бы вообще прошел мимо, если бы не узнал знакомый говорок, да и самого сутенера. Заело, понимаете ли. Что называется — не прошел мимом.

— Володя. Товарищ Аксенов, — услышал я женский голос.

Вот те раз. Основоположница череповецкого «трезвомола», а еще моя бывшая невеста Полина Аксенова, она же Капитолина Филимонова собственной персоной.

А я-то думал, что девушка остепенилась, трудится, а не выискивает себе легкой жизни, как раньше. Выглядит она неплохо, хотя круги под глазами. Одета тоже нормально. Юбка чуть выше колен, чулки, новый жакет. Правда, показалось мне или нет, что от нее пахнет перегаром?

— Это не тебя ли мне пытались продать? — поинтересовался я. — Рабфаковка, видите ли.

— Ну, не рабфаковка, так и что такого? — хмыкнула Капитолина-Полина.

— А я-то думал, что ты в Череповце, девушек и юношей на путь истинный наставляешь, а ты в Москве, телом торгуешь.

— И что, воспитывать будешь? — огрызнулась девушка. — А что нам делать было, если всех девушек с работы уволили?

— Почему уволили? — удивился я. — Вы же с друзьями-подругами на «Красной звезде» работали, завод, вроде бы, если не процветал, то работу делал, какую-никакую прибыль приносил. Случилось что с заводом?