Василевский показал на карту — Здесь, здесь и здесь мы проведем массовую высадку десанта, который сможет захватить аэродром и контролировать выезды из Берлина. Как только парашютисты захватят аэродром, мы начнем перебрасывать на него подкрепления, боеприпасы и медикаменты, с него же будем вывозить раненых. Небо полностью под нашим контролем, англичане попытались нанести пару ударов по немецким городам, но мы их предупредили, что будем сбивать любые чужие самолеты над территорией Германии, сбив пару бомбардировщиков, пилоты которых отказались выполнять наши требования. Ну что, товарищ Строев! Возьметесь возглавить эту операцию по захвату бункера? Последний раз лично примите участие, и при удаче сможете получить полного георгиевского кавалера.

— Я всегда за любой кипеж, кроме голодовки! — после слов Строева Василевский улыбнулся — Наш человек! Буду ждать вас назад, Андрей Юрьевич! Вам еще столько дел предстоит сделать под моим руководством в генштабе!

Выполнив очередные прыжки с парашютами типа Крыло, Призраки вместе с немецким генералом собрались на скошенном поле. Бек прыгал уже третий раз и никак не мог налюбоваться на управляемый русский парашют.

— Господа большевики! У вас просто сказочный парашют! Одно удовольствие с таким находиться в небе. Да и материал, из которого их сшили, так же вызывает вопросы.

— Все ответы, господин генерал, будут после капитуляции правительства Риббентропа! — Строев помог собрать парашют и Бек кивнул — Согласен.

Через день группу посадили в самолет и под шум моторов, рассекающих винтами облака, Бек, сидевший рядом с Строевым, рассказывал личные впечатления о погибшем Гитлере — На протяжении тринадцати лет Гитлер пробивался из прокуренных баварских пивных на эстрады и ярмарки, а потом и на площади со стадионами. Он рассказывал немцам об их собственных горестях и об «украденной победе» в Первой мировой. Тридцатого января тридцать третьего года он наконец-то выходит из кабинета президента Гинденбурга в должности рейхсканцлера; его открытый «мерседес» едет по Вильгельмштрассе и останавливается каждые несколько метров: вокруг, несмотря на мороз, собралась огромная толпа, чтобы поприветствовать нового главу государства. Новость тут же появляется во всех газетах: Геббельс, ответственный за пропаганду и прессу, с самого утра обходил редакции и настойчиво убеждал заранее подготовить к печати информацию о том, что Гитлер станет рейхсканцлером. Отряды гитлеровских штурмовиков атаковали радиостанции, и все берлинские СМИ оказались под жесточайшей цензурой. Скоро по всему городу появилась свастика, заключенная в белый круг на красном фоне: она на каждом знамени и плакате, она светится в темноте и вылезает буквально на каждом фасаде: вы не представляете, насколько было сложно сделать фотографию на улице так, чтобы нацистская эмблема не попала в кадр. Между тем на вокзалах начали собираться еврейские семьи, которые, пока не поздно, решили отбыть в Америку. Вот тогда у меня впервые стали появляться сомнения в правильности выбора главы государства. Через три года Берлинцы почти все безоговорочно влюблены в своего лидера: в стране вновь открываются военные заводы, безработных становится намного меньше. Кругом — пропаганда здорового образа жизни и спорта, в городе чуть ли не каждый день проходят соревнования, парады, демонстрации и факельные шествия. В небо поднимаются самые современные в мире самолеты люфтваффе, и горожане с гордостью провожают их взглядом. Перед Олимпиадой Берлин был наполнен иностранными гостями, немецкие журналисты называли его «столицей мира». На каждом доме висят знамена с орлами, но пока они ассоциируются в первую очередь с императорским Римом. В начале августа открылись Международные Олимпийские игры: для их проведения построен новый огромный стадион, который обошелся в семьдесят семь миллионов марок. Тогда мои опасения как бы исчезли! Как же: Германия вырвалась вперед несмотря ни на что! Я как и все кричал здравицу этому ефрейтору.

Строев кивал, и в то же время не соглашался — все немцы действительно с приходом Гитлера к власти почувствовали себя уверенно и решили, что за счет других народов можно совершать какие угодно ужасные преступления.

Генерал продолжал рассказ — Военные заводы Германии начали производить по пятьсот истребителей и бомбардировщиков в месяц. Эти самолеты превосходили все достижения европейского и американского самолетостроения. При этом каждая берлинская семья временно лишилась отца или сына — всех мужчин призвали на военные учения. Теперь на каждый туристический автомобиль на выставках в автомобильных салонах приходится по пять военных грузовиков, а один из ближайших соратников Гитлера — Геринг — утверждал, что «масло должно уступить место пушкам», поэтому в лабораториях вовсю разрабатывают пищевые эрзацы. Победа в войне с Россией после побед над Францией казалась такой близкой! В сороковом году жители Берлина питались по карточкам: каждому полагалось килограмм мяса и двести граммов маргарина в месяц. Но те солдаты, которые приезжали из оккупированной Франции, везли с собой фрукты, овощи и вино и продавали их на черном рынке. Сами французы под покровительством гестапо присылали в Берлин проституток. Для тех, кто не мог купить себе французскую провизию на черном рынке, продовольственное снабжение становилось все менее регулярным, люди начали разбивать огороды прямо в центре Берлина. А теперь я крадусь в самолете врага для обеспечения капитуляции своей Отчизны! Обидно, ей Богу!

— Внимание, готовьтесь к выброске! — из кабины вышел пилот и парашютисты потянулись к выходу.