— Понимаешь, Велиал… — очкарик положил руку мне на плечо. — Когда мы зашли в это вражеское место, я понял, что должен… нет, просто обязан оставить здесь какой-то след. Опускаться до пошлости и писать на стенах — моветон.

— Кроме того, у нас не было с собой краски, — добавил второй.

— Ах да, понял, — я покивал. — Это была не накурка. Это был своего рода ритуал очищения сортира «Киневских зорь» от скверны попсы!

— А ты прикольный, — с уважением сказал очкарик, когда мы отсмеялись. — Как называется твоя группа?

— Ангелы Сатаны, — ответил я. — Мы выступаем во втором отделении.

— Знаешь, Велиал, если бы я был просто вежливым лицемером, я бы сказал, что обязательно послушаю вашу музыку, — заглянув прямо мне в глаза, вкрадчиво произнес очкарик. — Но я честный человек, и не смогу врать даже повелителю лицемерия. Ко второму отделению я собираюсь быть уже в полностью измененном состоянии сознания. Так что…

Он многозначительно переглянулся с остальным «Папоротником». Потом опять заглянул мне в лицо.

— Мы продолбались с билетами на поезд, так что останемся в Новокиневске еще три дня, — сказал он почти нормальным голосом. Без завываний и сказочности. — И один местный художник устраивает нам квартирник послезавтра вечером. Только для своих и проверенных. И я официально приглашаю тебя, Велиал, к нам присоединиться.

— Одного? Или с моей группой? — спросил я.

— Это уж ты сам решай, — очкарик покровительственно похлопал меня по плечу. — Тебя я буду рад видеть, мы с тобой явно на одной волне. А брать или не брать с собой кого-то… Подумай сам. Если думаешь, что им кто-то будет рад, то бери.

— Ясно, — усмехнулся я. И подумал, почему-то про Бельфегора. Вечно голодный Бегемот и Астарот, истеричка, с больным самомнением, вряд ли подходят под определение «им кто-то будет рад». А наш рыжий — чувак обаятельный и безобидный.

Мы поднялись на крыльцо служебного входа, я нашарил в кармане ключ и отпер дверь. Проводил «Папоротник» до их каморки, их очкастый лидер затащил меня внутрь, долго листал свою записную книжку, пока нашел нужный контакт. Вырвал страницу и сунул мне в карман куртки.

— Высшие силы мне подсказывают, что наш поход в уборную оставил неизгладимый след на скрижалях истории, — с пафосом сказал он. — До встречи послезавтра, если в суете фестиваля сегодня больше не пересечемся.

Я вышел из комнаты «Папоротника» и достал бумажку из кармана. Улица Монтажников, дом тридцать, квартира двадцать девять. И шестизначный телефон. Шутихин Геннадий Львович.

Ага, это, должно быть, тот самый художник, который к себе на квартирник собирает. И адрес… Ну да, это высотка на кольце, там наверху высоченные окна художественной студии. Я аккуратно сложил бумажку и для верности сунул ее в свой паспорт. В любом времени и любом месте самое ценное в этом мире — это связи. А этот очкарик… Тут я понял, что понятия не имею, как его зовут. Он не представлялся, потому что, ну, кто же не знает солиста «Папоротника»? И того парня в лоскутной жилетке, который ему на флейте подыгрывает… Надо будет буклет «Рок-провинции» почитать, в гримерке видел, валялся этот образец кустарной печатной промышленности. Наверняка там есть все имена-фамилии-прозвища.

— Где ты был⁈ — набросился на меня Астарот, как только я открыл дверь в гримерку. Я чуть не отшатнулся, увидев его измазанное черными разводами лицо. Но вовремя вспомнил, что грим же, точно.

— Нужно было помочь Клэр с одной проблемой, — я пожал плечами. А что?

Народу в гримерке прибавилось, все сидели уже друг у друга на головах, кто-то терзал струны ни в чем не повинной гитары, компашка в самом центре передавала по кругу бутылку, дым висел коромыслом, светильники на потолке плавали в табачном тумане.

— С проблемой он помогает кому попало! — фыркнул Астарот. — Это у нас проблема, врубаешься ты или нет⁈

Глава 8

«Сдается мне, единственная проблема нашей говнарской группы, это ты Астарот», — думал я, слушая невнятные претензии нашего фронтмена. Сначала думал, что реально что-то случилось, и надо будет срочно искать какие-нибудь порванные струны или, там, восторженный ботан накидался с тусящими везде волосатиками, и теперь составляет компанию панку Гусю в местном сортире. Но оказалось, что Астарот просто хочет орать. Мол, я ушел, никого не предупредив, так дела не делаются, сегодня важный день, а с выступлением нашим все еще ничего не ясно.

— Братан, ты выдыхай уже, — сказал я, дослушав его нервную и многословную тираду ни о чем. — Ты же наш светоч, можно сказать, твои нервы нам нужны здоровенькими.

— Я вообще не понимаю, как ты можешь… — снова завел свою шарманку Астарот.

— Тссс! — я прижал палец к губам. — Я ведь уже вернулся, так? Сейчас все решим, не переживай только. А то грим потечет.