— А я Кирюху накрасил, прикольно получилось, смотри! — вклинился Бельфегор, подтаскивая к нам смущенного ботаника. Грим в духе группы «Kiss» на лице отличника смотрелся диковато, конечно. Особенно было бы круто, если бы его оставили в его прежнем костюмчике и прилизанной прическе на пробор. Но над волосами Бельфегор тоже уже поработал — взлохматил и поставил в какое-то куцее подобие ирокеза. Все-таки первые впечатления пока подтверждались. Рыжий был самым полезным и неунывающим участником группы.

— А может мы футболками поменяемся? — предложил я. — Я же не выступаю, пусть Кирюха в фирменной будет.

— Давай! — с энтузиазмом хором воскликнули Бельфегор и Кирилл.

Астарот угрюмо молчал. По его лицу было видно, что ему как бы и очень хочется навести суету и призвать всех строиться в три шеренги, но ассортимент претензий уже иссяк, новых он не придумал, а повторяться не хотелось. Но жуть как хотелось внимания.

— Вы офигенно подготовились, — сказал я, стягивая фирменную футболку. — Астарот так вообще князь ада.

Я похлопал нашего нервного фронтмена по плечу. Вообще мне хотелось зарядить ему в челюсть разок. И лещей надавать. Ведет себя как кусок говна. Я реально так и не понял, как ему удалось стать лидером даже такой далеко не самой звездной рок-группы, как наша. Пока что все, что я от него видел, это нытье, какие-то проваленные договоренности, и третьесортный вокал. Ну и автор песен он был тоже так себе. Рассказывать про поход в сортир с группой «Папоротник» я пока передумал.

— Значит так, братва, есть идея, — я махнул всем, чтобы сгрудились кучкой. — Сейчас начнется первое отделение, мы в нем точно не выступаем, так что сидеть тут считаю дурацкой идеей. Пойдемте в зал, поколбасимся?

— Так грим же… — нахмурился Астарот.

— Успеем подправить в перерыве, если что, — легкомысленно махнул рукой я.

Я ухватил по инерции упирающегося Астарота за локоть и поволок к выходу. Остальные потянулись за нами следом сами. Я прямо-таки как воспитатель детского сада сейчас. Опекаю, утираю сопли и решаю проблемы. Так-то они ведь мне никто. Я их первый раз в жизни увидел сегодня утром, когда с похмелья проснулся. Мог вообще забить на репетицию и это мероприятие. И пойти домой. Налаживать контакт с настоящей семьей этого парня, голову которого я населяю. И обдумывать свое положение и дальнейшие планы. Вместо этого я вожу за ручку истеричку-Астарота, потому что ему выступать часа через полтора-два, и нужно, чтобы он поймал какой-нибудь кураж и хоть как-то спел. А не сбежал, позорно струсив.

Потому что, судя по его оговоркам, о чем-то таком он и думал.

Почему я с ними нянькаюсь, вместо того, чтобы заняться своими делами, а?

У меня вообще-то новая жизнь сегодня утром началась. Я снова молодой, на дворе — девяносто первый год. И страна вроде как еще даже Советский Союз называется. А дальше наступит то самое время, про которое многие толпы моих ровесников потом вспоминать с тоской об упущенных возможностях. Это же время свободы, эпоха перемен! Дикий рынок, период первоначального накопления капитала и вот это все. И в моих силах сейчас устроить так, чтобы встретить год двухтысячный совсем по-другому, чем у меня получилось в версии жизни один точка ноль.

Можно свалить с этого убогого сборища, найти свой домашний адрес, записаться в ближайшую качалку, состричь этот дурацкий хайр с башки и заняться серьезным делом.

Каким-нибудь.

— Пойдемте быстрее, там «Папоротник» начинает! — заорал Бельфегор, обогнал нас с Астаротом и ломанулся вперед.

Но я знал, что не уйду, что бы там мне не подсказывал сейчас здравый смысл. Трудно объяснить, почему. Я в ответе за тех, кого приручил? Нет, это чушь ванильная какая-то. Из уважения к пацану, личность которого я необъяснимым образом заменил? Ведь раз он здесь, для него это и правда было важно. Это его друзья, его команда. Можно сказать, семья. Ну да, семья, именно так. Я же, получается, сегодня родился. А они оказались рядом. Вряд ли это случайно, семью ведь не выбирают. А любят, заботятся и оберегают. И это ведь они подростки вздорные. А я все-таки тертый жизнью мужик, прошел огонь и воду. Медные трубы вот только осталось…