— Ты меня не подгоняй. — отмахнулся я. — Я командир полка. А командир всегда готов вовремя, даже если опаздывает!

— Да ты не только солдат удачи, Себастьян, ты еще и философ! — картинно восхитился шотландец.

— Да ну тебя. — улыбнулся я, но с Хундом действительно решил закончить, напоследок погладив его по шее, да отдав несколько завядшее от холода яблоко, кое жеребец весело схрумкал.

— Пошли?

— Пошли…

В княжеском лагере пока что все спокойно и благодушно. Еще пахнет едой припозднившихся с трапезой солдат и дымом костров, слышатся мирные разговоры, шутки и смешки ратников. Да издали доносятся команды шведских и немецких инструкторов, обучающих очередной крестьянское пополнение приемам пикинерского боя… Даже выглянувшее из-за туч солнце начало прям припекать, отчего утренний мороз по ощущением стал заметно слабее… Правда, когда дует редкий ветерок, он тотчас проникает под одежду, заставляя зябко ежиться.

Неожиданно я заметил знакомые лица среди пятерых казаков и детей боярских, следующих нам навстречу. Последние также повеселили, заметив нас:

— Здрав буде, фон Ронин!

— И тебе не хворать, Василь Петрович.

Я крепко пожал протянутую мне ладонь казацкого сотника из числа людей Прокопия Ляпунова — как я посмотрю, зачастившего навещать кесаря в последнее время… Между тем, сотник широко улыбнулся в густую бороду, чуть поседевшую с нашей прошлой встречи.

— Говорят, тебя можно поздравить с повышением, Себастьян? Неплохо ты встретил татар под Ельцом, да и лисовчикам укорот дал — вроде и не шибко мудрена твоя хитрость, да никто до нее не додумался!

Я кивнул, молча принимая похвалы. Хотел, правда, ответить, что от обещанных Ляпуновым детей боярских фактически пришла только половина, но удержался от колкостей, вполне вежливо уточнив:

— Великий князь ждет?

— Да уже повидались… И я теперь состою при особе кесаря, как личный посол Прокопия Ляпунова! Кстати, для наемников хорошая новость: вечером всем выплатят обещанное жалование, церковь и купечество в очередной раз собрали обоз с золотом.

— Прекрасно! — я улыбнулся, оценив своевременность выплат, неизменно поднимающих боевой дух солдат. Чье название, собственно, и произошло от термина «сольдо», мелкой итальянской монеты для найма ландскнехтов… Лермонт также широко улыбнулся во все тридцать два зуба:

— Василий Петрович, дорогой, ты сделал наше утро еще более солнечным!

— Ваши рейтары и вы сами уж точно заслужили свою плату, ребятушки. — голубые глаза Петровича озорно заблестели, после чего он чуть виновато улыбнулся. — Ну да, заговорились мы, фон Ронин. Времени нет. Вечером, дай Бог, еще свидимся! И рад видеть в здравии вас обоих.

Казак дружески похлопал меня по плечу, и я уже вполне искренне ответил:

— Взаимно, Василь Петрович. Свидимся!

Посланцы Ляпунова удалились — и тут же налетел промозглый, колючий ветер, заставив меня в очередной раз поежится от холода.

— С хорошими новостями, а, Себастьян? — сияющему Джоку, услышавшему о выплатах, все нипочем: ни ветер, ни стужа. — Давненько от моего кошелька не было слышно веселого перезвона монет!

— Вознаграждение — это отлично. — согласился я. — Можешь сказать рейтарам. Предвкушение праздника даже важнее, чем сам праздник.

— Сомнительное утверждение. Но я сейчас же отправлюсь к Тапани!

— Ступай. Ветер поднялся, все одно лучше пересидеть в шатрах, чем коченеть на морозе…

Время до вечера пролетело в повседневной мороке — уход за лошадьми, обеденная трапеза, повседневная чистка оружия и брони от небольших крапинок ржавчины, да смазка его льняным маслом. Что поделать, до изобретения нержавеющей стали еще несколько столетий.

К вечеру же за мной зашли Тапани и Лермонт — оба в лучших своих костюмах, с подровненными бородами, причесанные! Впрочем, и я соответствую своим офицерам в черном дублете, перетянутым кожаной перевязью с верным рейтшвертом в ножнах. Да с трофейной дагой на поясе, соседствующей с единственным пистолем — конечно же, «отцовским»! Запрет на ношение оружия в присутствии князя покуда не действует, хотя, на мой взгляд, он был бы не лишним… Шляпа с орлиным пером и щегольские красные сапоги! Образ завершает теплый плащ, накинутый на плечи; был бы его цвет голубым, да с белым крестом как у мушкетеров, то я вполне бы сошел за французского дворянина из гвардии короля Людовика…

Хотя нет, не сошел бы. Все одно присутствующие на совете французские рейтары нас наверняка перещеголяют!

Мороз к вечеру придавил; и хотя ветер стих, мы добирались до княжеского шатра практически бегом — но все одно опоздали к началу собрания! Так что втиснуться в него втроем удалось уже с трудом — и наша троица заняла место за спинами присутствующих офицеров из числа наемников Делагарди и собственно русских командиров.

— Себастьян. Comme toujours, tu reviens victorieux. C'est comme ça qu'on devient César. — Прозвучал слева знакомый голос.