Приведенный моими людьми человек крайне худ и истощен. Глаза его смотрят словно сквозь нас, одежду заменяет какое-то рубище, а ноги обмотаны лишь грязными тряпками; никакой обуви просто нет.

— Кто это? — я невольно содрогнулся.

— Перебежчик из-за стен. — доложил солдат. — Говорит, что монах Спасо-Евфимиевого монастыря.

— Так и есть. Инок Александр я. — голос пришедшего глух, он попытался поклониться, но едва не упал.

— Оставь, брат, присядь у костра! Ты верно, хочешь есть? — я обернулся к солдату. — Принеси нормальную одежду и валенки.

Солдат тотчас ринулся выполнять поручение. Я же, немного поколебавшись, приблизил к незнакомцу котелок с кулешом, приготовленном на сале, с вяленым мясом.

— Не побрезгуешь из одного котелка с нами?

Монах изобразил некое подобие улыбки, после чего отрицательно покачал головой:

— Прости, добрый человек, не могу принять твоего угощения, ни ем мяса.

Я согласно кивнул, убедившись, что перебежчик действительно является монахом — ведь запрещено употреблять в пищу любые мясные продукты.

— Прости брат, не знал. Сейчас рыбы вяленой достанут, подварим ее чуток, чтобы мягче отделялась, да чтобы жижку горячую можно было пить… А ты пока сказывай, как из крепости ушел, да с чем к нам явился?

— Да с чем, чем… Нехристь лисовская не дает людям житья. Женщин ироды насилуют, не взирая на замужество и возраст. Стариков всех под корень вырубили, чтобы еду на них не тратить… Мужиков, кто роптал да за баб своих заступался, порубили — а кто уцелел, так теперь служат литовцам, не поднимая голов. Даже деток малых не жалеют, окаянные… — плечи монаха задергались в беззвучных рыданиях.

Я до белых пальцев сжал рукоять сабли. Рядом скрежетнул зубами Тапани…

— Большинство монахов повесил перед монастырем, Царство им Небесное. — гость перекрестился. — Только недавно тела дозволил снять, ирод! А всех остальных в домовую епископскую церковь согнал; издеваясь, велел молитвы читать за себя и свое «воинство»! Коли же ослушаемся, обещал на глазах наших младенцам главы сечь… Так сдержал же слово, поганый. Теперь вот, молимся…

К горлу моему подкатил комок — но тут в разговор включился Тапани, осторожно уточнивший:

— Как же ты выбрался к нам, отче? Ворота ведь наверняка хорошо охраняются, на стенах караулы…

Инок, однако, ответил без всякого смущения:

— Церковь примыкает к архиерейским палатам — а те возведены на месте княжьего терема. В подвале, куда нас сгоняют на ночь, сегодня днем обнаружился тайный лаз в подземный ход, ведущий за стену; в той дубраве, где натолкнулся я на дозор, он и кончается.

Я почуял, как сильно бьется мое сердце, после чего уточнил:

— И сколько же человек может пройти ходом?

Александр пожал плечами:

— Один, но свободно.

— Ага… Ну и последний вопрос: к каким воротам ваша церковь ближе всего находится?

— К вашим воротам и примыкает. Только дело вот в чем: наш подвал невелик, всего на несколько человек его и хватает. Тайных ход же кончается в подвале архиерейских палат, кои занял Лисовский с преданными ему ближниками; сотен пять там литовцев, не меньше… Но сам ход ироды не обнаружили и в подвале они не ночуют, пусто там ночью.

Я почувствовал, как участилось мое сердцебиение; вот он наш шанс! Архиерейские палаты ведь — каменная крепость в крепости, стали бы естественным опорным узлом лисовчиков во время штурма. Теперь же у нас есть возможность проникнуть в них — и, вырезав спящих литовцев, лишить их лидера! После чего, открыв ворота…

Н-да, интересно все страсть. Один минус — монах мог появится в нашем лагере не просто так. Я сегодня разговаривал с Лисовским — и вот, тотчас обнаружился тайный лаз! Правда, на месте полковника я послал бы не монаха, пытаться заманить нас в ловушку — ибо сложно представить, что меня считают полным идиотом, не способным предварительно отправить разведку… Нет, я послал бы этим ходом крупный отряд своих стрелков, одновременно с тем приготовив всадников на вылазку. Тогда бы, одновременным ударом из крепости и леса, враг мог бы выбить нас из табора…

— Хорошо, Александр, поступим так: пока ты кушаешь, я соберу пяток рейтар, они пройдут твоим ходом. Ежели ловушка — прости брат, но тебя порешить точно успеют… Ежели нет, отправят гонца, и тогда уже мы всем полком пройдем твоим ходом — и сполна за вас с лисовчиками поквитаемся!

Александр с нескрываемой радостью закивал головой; кивнув ему на прощание, я отошел в сторону, переговорить с Тапани.

— Друг мой, подбери пятерых ребят. Рискую они очень сильно — потому обещай им любую возможную награду, что позаботимся о семьях, коли сгинут. И нужно отправить гонца к Жеребцову, ему со своими стрельцами нужно войти в наш лагерь — если все выгорит, успеем открыть южные ворота!